— Которые издалека. Простите, если оскорбил вас своим любопытством, — учтиво сказал Ером, представляя, как отрывает высокомерному гостю руку и топчет его лицо ногой.
Незнакомец убрал серп, и напряжение немного спало.
— Ты здесь работаешь?
— Да, — не колеблясь соврал Ером.
— Раньше тут жил высокий старик. Где он?
— Это мой отец. Он пошел встречать гвардейцев из Меречи, — выдумал Ером, помня об их конфликте со степняками. — Да вы не волнуйтесь, у нас места много. Хватит и вам, и гвардейцам. Тем более их будет человек двадцать, не больше.
Всадник молча накинул капюшон и, махнув своим спутникам, тут же освободил коня от пут. Только сейчас Ером обратил внимание на странные шрамы по всему телу животного — словно оно было сшито из четырех кусков.
Степняки дружно последовали примеру своего командующего. Их лошади были без увечий.
— Как он это делает? — удивился Чибаш, увидев в окно исчезающих всадников.
— Что там? — спросил Ярогор, пытаясь выбраться из квадратной ванны.
— Они уходят.
— Эти люди так просто не отстанут, — задумчиво произнес Ярогор, свалившись на усыпанный травою пол. — Помоги мне одеться.
Выждав, пока всадники скроются, Ером помчался к дряхлым театральным повозкам. На фоне сочных зеленых холмов обтянутые серым навесом телеги смотрелись как две гигантские разжиревшие гусеницы. Их неуклюжие одутловатые тела делились на три полукруглых отсека, каждый из которых служил чей-то персональной комнаткой.
Длинные тени мельниц давно сместились к востоку, оставив повозки на открытом солнце. От чего внутри стало невыносимо жарко и душно, ко всему прочему, там неприятно пахло ветхостью и пылью. Виной тому был старый подгнивший навес, но менять его никто не собирался.
В одной из комнаток стоял добротный, похожий на беззубую челюсть сундук. Ером хранил там свои вещи и кое-какие деньги. Открыв крышку, он выложил тяжелый замусоленный сверток и, бережно развернув пропитанную маслом черную ткань, на секунду замер. Солнечный свет, проникающий сквозь рваную щель на потолке, отразился от оголившейся стали и врезался в мраморно-голубые глаза Ерома, заставив того немного прищуриться. Меч был на месте.
Широкое, загнутое на конце лезвие ковалось из сотен тончайших пластин, что придавало оружию невероятную гибкость и прочность.
Налюбовавшись искусной гравировкой, Ером положил меч и взял маленькую каменную шкатулку, вытесанную под старый саркофаг. Ее крышка надежно крепилась четырьмя болтами. Приложив некоторые усилия, Ером открыл свой ларец. Трупный запах моментально разнесся по всей повозке. В шкатулке лежала немного усохшая и покрытая бурой коростой голова крысы. Ером задержал дыхание и сплюнул ей возле уха. Сильно вспенившись, жидкость тут же ушла под кожу. Крысиная голова дернулась и, приоткрыв рот, попыталась укусить дно шкатулки.
«Ох и живучая же ты тварь, — подумал Ером. — Когда-нибудь я найду способ тебя убить и освобожу свой остров».
Глава 5
Старик Муль беспомощно лежал под тяжелой веткой. Он тяжело дышал и почти не чувствовал ног. Несмотря на тощее дряблое тело, зубы его были крепки и здоровы. Он приподнял похожую на бородатый череп голову и, вцепившись челюстями в массивный сук, сделал сильный рывок жилистой шеей. С треском похожим на рвущуюся ткань, кора отделилась от ветви, обнажив белую, как слоновая кость, древесину. Под сочной корой извивались толстые, будто жемчужные пальцы, личинки. Свободной рукой Муль взял одну и потянул в перекошенный от шрама рот. Сопротивляясь, личинка больно впилась в нижнюю и без того растрескавшуюся, как глина на солнце, губу. Ее острые жвала глубоко вошли в бледно-розовую плоть, выпустив оттуда яркую струйку крови. Это не помешало Мулю прожевать личинку, но вызвало длинную череду ругательств.
— Думали я тут подохну? А вот и нет, сучьи выродки! Я выберусь и вырежу вас всех — стиснув зубы, разошелся Муль. — А вы? Наглые тупые боги? Вы то, почему молчите? Не видите, тут старый человек мучается? Ну, ничего до вас я когда-нибудь тоже доберусь. И чем раньше я здохну, тем раньше до вас доберусь! Смотрите у меня там!
Муль орал так громко, что не сразу услышал топот приближающейся конницы. Конвой Даромира вез тело принца и его закованную охрану в Меречь. Они остановились возле длинной ветки, которая преграждала путь. Под ней лежали тощие босые ноги. Осознав, что рядом стоят люди старик резко поменял тон.