— Помогите несчастному — жалостливо простонал Муль. — Не дайте дедушке пропасть!
— Это ты тут орал? — спросил суровый конвоир на лошади. Он был в стальных латах и закрытом железном шлеме от чего голос рыцаря звучал так, будто тот говорил в жестяное ведро.
— А как не орать? Я на помощь звал — заискивающим тоном ответил старик.
— Ты за хулу на богов сейчас крепкого пинка получишь.
— Так я не хулил, я призывал! Вот они вас и прислали — оправдывался Муль.
— Уберите это с дороги! — приказал человек в доспехах.
Трое молодых слуг, ехавших позади рыцаря, спрыгнули с груженых провизией мулов и, не обращая внимания на старика, потащили ветку.
Освободившись от тяжести, Муль медленно перевалился на бок. Он попробовал стать на ноги, но обессилено упал на колени. У старика кружилась голова, и сильно болели ребра.
— Спасибо люди добрые! — еле выдавил он.
— Пошел вон старый холоп! — грозно ответил рыцарь. — Мы расчистили себе дорогу. До тебя нет никакого дела.
Убрав преграду, слуги сели на своих мулов и конвой из сорока рыцарей двинулся дальше. Проезжая мимо старика, юноша тащивший ветку, метко сплюнул Мулю на голову, чем вызвал одобрительный смех у рыцарей.
Мертвого принца везли в длинной открытой повозке. Его окоченевшее припудренное мелом тело то и дело подбрасывало на рытвинах и ухабах. Рядом с принцем, покачиваясь из стороны в сторону, сидели связанные одной цепью несостоявшиеся телохранители. Чтобы пресечь все мысли о побеге, каждому из них сломали по одной ноге. Взгляд пленников был абсолютно пустым. В Меречи, несчастных ждал жестокий допрос и жуткая смерть. Карета, в которой убили принца, плелась в самом конце. На ее крыше, словно миниатюрный дракон, сидела красная, летучая мышь. Ее тощее, лысое, туловище покрывали мелкие хаотичные складочки, от чего тонкая обвисшая кожа выглядела как мятая шелковая ткань. Несмотря на внешнюю хрупкость, мышь крепко держалась за бронзовую карету и пристально смотрела на принца желтыми не мигающими глазками. Сузив черные как обсидиан зрачки, мышь еле слышно хлопнула крыльями и скрылась за деревьями. Никто кроме старика ее так и не увидел.
Муль никогда не наблюдал подобных животных и твердо решил, что это проявление напуганных его дерзкими угрозами богов.
— То-то же — прохрипел оплеванный старик, глядя в сторону исчезающей колонны. Он невольно улыбнулся и побрел на четвереньках в лес.
***
Переодетый в простую, но чистую рубаху Ярогор, сидел в углу бани и сильно размахивал руками.
— Эх, да чтоб вас! Кто сюда напустил столько ос? — пробасил он, пытаясь отогнать, назойливых насекомых.
— Я ничего не вижу — с подозрением сказал Чибаш.
— А ничего и нет. Это все зелье — объяснил Гаденыш. — Он слишком много выпил.
— Как это нет, а это, по-твоему, что? — поймав на лету осу, Ярогор, разжал кулак и удивился. На его ладони сидел крохотный светловолосый человек с густой немного рыжеватой щетиной. — Ером? Что ты делаешь у меня в руке?
— Это пройдет — сказал Гаденыш, заметив удивленную гримасу остолбеневшего актера.
Не успел Чибаш отреагировать, на пустую ладонь, как в комнату вошел вполне себе настоящий Ером и также протянул руку.
— Нам нужна лошадь — в отличие от Ярогора, его крепкие, мозолистые пальцы, сжимали две срезанные с сапог серебряные пряжки и несколько припасенных монет. В другой руке он держал свои вещи.
Чибаш недовольно поморщился.
— Не делай такой вид — Возмутился Ером. — Это все, что я могу тебе дать. Вернусь, добавлю еще.
— Если я откажу, ты же все равно заберешь, верно?
— Чибаш, у меня нет времени с тобой ссориться — пытался уйти от ответа Ером.
Ему совсем не хотелось так поступать с товарищами, а тем более с Чибашем. Под маской сурового ворчуна скрывалась добрая и по-настоящему щедрая душа. Кроме того, Чибаш был лидером и творческим ядром театра. Гостомол всегда прислушивался к его советам, от чего Ерому казалось, что именно Чибаш руководит группой и принимает самые ответственные решения. Сам Гостомол, был потомственным свиропасом (так в Даромире называют разводчиков свирепрей) и к театру не имел ни какого отношения. Он выращивал кабанов для популярных боев и был весьма почетным гражданином Даромира, но все изменилось, когда Смугу назначили главной советницей. Пользуясь властью, она отменила публичные казни, телесные наказания и все виды допросов с пристрастием, что, по сути, считалось пытками. Ко всему прочему, Смуга повлияла на сокращение работорговли, запретила дуэли, и прикрыла жестокие бои свиреприй, с тех пор боевые арены стали превращаться в громадные театральные сцены. Волны работорговцев хлынули в Волеград, а организаторы кабаньих боев стали осваивать новое для себя шоу, цирк. Гостомол был в их числе.