Они проходят еще несколько кварталов.
– А что было здесь?
– Софи…
– Софи, а как ее фамилия?
Этого Алекс не помнит, и из его груди вырывается тяжелый вздох.
– Твоя девушка?
– Нет. Мы с ней заболели. У нас сыпь…
– Гм… В какую школу ты ходил?
– Учителя… приходили…
– О-о. М-да. Как и пристало благородному семейству. Может, ты вспомнишь еще кого-нибудь из родственников?
Алекс глубоко задумывается, затем с его лица спадает напряжение, и он улыбается:
– Тетя. Она была… хи-хи-хи.
Многозначительно кивнув, доктор Фрёлих записывает в свой блокнот: «Пациент делает жесты: круговые движения пальцем у виска».
– Как вы думаете… все совпадает?
Доктор пока не решается давать окончательный ответ.
– Да, в свое время там жили Брюккены. И Александр фон Брюккен действительно считается пропавшим без вести. Это достоверная информация. Собственно, затем мы с тобой и пришли сюда.
Они идут по узкой улице вдоль шеренги двухэтажных домиков с малочисленными подслеповатыми окошками. Доктор Фрёлих звонит в дверь, на которую указывает ему Александр; им отворяет женщина лет пятидесяти. Доктор представляется ей.
– Так, я вас слушаю! – Женщина вытирает руки о грязный передник.
– Скажите, здесь жила когда-нибудь девушка по имени Софи?
– Вот не знаю. А вы по какому вопросу?
Алекса вдруг сотрясают телодвижения, похожие на танец.
– Курц!
– Что-что?
– Фамилия ее была Курц! У нее… еще подружка… Злючка… – Он изо всех сил стучит себя по лбу, но имя девушки так и не всплывает из омута его памяти. – Подружка! Дурак! Задница!
Доктор Фрёлих извиняется: дескать, молодой человек, к сожалению, перевозбудился… Пятидесятилетняя собеседница недовольно фыркает и закрывает дверь.
Перед заводскими корпусами Александр становится тихим и торжественным, его глаза светятся гордостью. Здания до сих пор выглядят солидно и внушительно.
– Все это принадлежало вам?
Алекс кивает:
– Нам! Мне!
– Но ведь тебя здесь никто не признает!
– Часы!
Александр демонстрирует свои наручные часы. Каждую минуту он вспоминает что-то новое. Конни и Кози. Гогенштейн. Дюрер. Фотографии.
– Может, подождем, пока ты вспомнишь побольше, и затем придем сюда снова?
– Кеферлоэр!
– Кто это такой?
– Рыба. – Алекс грызет ногти.
– Что с тобой? Как ты возбудился…
– Я… знаю! Кеферлоэр! Там!
Они заходят в вестибюль административного корпуса завода. Голые стены, высокий потолок. До боли знакомая обстановка, совсем как до войны. Дежурная в стеклянной будке расширяет глаза при виде странной пары – пожилого седого господина в массивных очках и юноши в нелепых, слишком широких для него брюках.
– Добрый день. Смею представиться, доктор Фрёлих. Мы хотели бы поговорить с господином… Кеферлоэром.
Поправляя обесцвеченные локоны, женщина в будке мягко возражает:
– Директор сейчас на важном совещании. Вам к сожалению, не повезло. Сегодня он никого не принимает.
Понизив голос, доктор Фрёлих доверительно говорит о том, что у него дело невероятной важности…
– Нет-нет, это невозможно. Извините. Я могу связать вас с секретариатом, и вам назначат день и час приема. Вы по какому вопросу?
В этот момент Александр вмешивается в разговор и говорит, пристально глядя на даму, едва ли не обнюхивая ее:
– У вас… всегда длинные волосы, и не такие желтые… Выглядела… так классно!
Доктор Фрёлих оттесняет молодого человека от будки, берет его за плечи и извиняется перед дежурной.
– Наверное, он имеет в виду, что раньше у вас был другой цвет волос. Это правда?
– Ну, что такое, я прямо не знаю! Хорошо, это правда. И что из того?…
– Может быть, вы знаете этого мальчика?
По лицу дежурной видно, что особых сомнений у нее нет. Действительно, его лицо она где-то видела. Оно ей даже как будто знакомо.
– Э-э-э…
Она не решается высказаться определенно. Ситуация становится для нее какой-то щекотливой и начинает беспокоить.
Алекс дрожит. В какие-то моменты кажется, что он вот-вот упадет в обморок. Он дергает себя за края одежды, пока окончательно не приходит в себя, затем хрипит вполголоса, словно боясь своих слов:
– Я… Александр фон Брюккен! Пропустите меня! Пожалуйста!
Дежурная не проявляет особых эмоций. Но вся эта сцена, без сомнения, подействовала на нее. Она молчит, покусывая кончик карандаша. Маленького сына бывшего шефа она видела всего-то раз или два. Хотя похож, ничего не скажешь. И чего эти двое от нее хотят?! Как бы с работы из-за них не поперли!