— Боже, — прошептала Лили, рухнув на колени.
— Икатан, — Синглаф узнал ее и приблизился к ней. — Что они сделали с тобой, дитя? — Его пальцы пробежались по ее голове и коснулись лба. — Ты отравлена еще сильнее, чем раньше. Я же велел тебе оставаться в раю, велел им присматривать за тобой.
— Ты не сердит на меня? — Лили подняла на него глаза, теперь уже в состоянии смотреть на него.
— Мне по-прежнему причиняет боль то, что ты сделала, — произнес он, но в его голосе больше не было ни разочарования, ни злости. — Но тебе не следовало приходить сюда, — сокрушенно покачал он головой, — и мне не следовало.
Впервые Лили слышала, чтобы наставник сожалел о чем-то.
— Ты видел Падшего? — спросила она. И замерла на этих словах, боясь услышать больше, боясь узнать, насколько отвратительно поступил Аба с близким ей существом.
— Нет, — вновь покачал головой Синглаф.
— Нет? — его ответ удивил ее еще сильнее, чем все те ужасы, которых она ожидала. — Как нет? Но почему?
— Откуда мне знать, — Синглаф принял свой величественный вид, с которым он беседовал обычно с нерадивыми подчиненными.
— Синглаф, скажи мне, что случилось, — попросила Лили, и заметила, как его лицо смягчилось.
— Боюсь, эта история станет нашим единственным развлечением здесь, — произнес он.
Лили не возразила ему, ожидая продолжения.
— Я остановился там, где он должен был быть, но его не оказалось. Груз рассыпался в моих руках — мне незачем и нечего было выпускать, как и взять снова для того, чтобы попытаться еще раз отыскать его. Я не знаю, что это, — кудри Синглафа были покрыты пылью, но от свечения, окутывавшего его голову, казались туманным нимбом. Белые одежды выглядели неуместными в темном затхлом подземелье. — Его новая уловка, быть может. Чтобы никто сверху больше не мог достучаться до него.
— Но в чем состояло послание? — спросила Лили и хотела добавить «так скоро после моего», но не стала этого делать, чтобы не причинять наставнику лишней боли.
— Он не выполнил предыдущее. И я начинаю думать, намеренно укрылся от напоминания.
— Напоминание? Всего лишь напоминание? — Лили была потрясена. Разве ради этого стоило так рисковать?
— Это Его воля, — ответил Синглаф так, словно это все объясняло. Для Лили же, увы, эти слова больше не выглядели такими же убедительными, как раньше. Но все же не спорить у нее ума хватило, или сострадания.
— Так ты так и не нашел его, и они заточили тебя в темницу, — сменила она тему.
— Да, меня окружили ведьмы и демоны. Но демоны лишь помогали, а свое мерзкое темное заклятье совершили женщины, сковав меня и обездвижив, а затем я очнулся здесь. — Синглаф замолчал, стоя посреди комнаты с опущенными руками. — Стены давят на меня, давит здание, давит этот мир, толща ада, — устало сознался он.
— Ты пошла за мной? — его глаза мягко светились в темноте. — Я знаю, что пошла, — проговорил он, когда Лили уже готова была покачать головой. Тогда она кивнула, едва не заплакав.
— Икатан, я говорил, что приду к тебе, когда бы ты ни позвала, а пришла ты. Что же я наделал, — он сокрушенно покачал головой и опустился на каменный пол в центре камеры. — Я не должен был отсылать тебя. Я должен был простить тебя и держать на руках, пока ты не исцелишься.
— Синглаф, — Лили собрала все свои силы и все свое мужество, — то, что ты сейчас чувствуешь или думаешь, что чувствуешь — это и есть яд. Ад травит тебя, стены раздавливают твою волю. Не верь ничему плохому, не сомневайся. Ты поступил правильно, отказавшись от меня. Я больше не достойна ни тебя, ни братьев. Посмотри на меня: я спокойно хожу здесь, дышу, живу. Я принадлежу этому миру так же, как и любому другому.
— О чем ты говоришь? — потрясенно прошептал Синглаф.
— О том, что я не принадлежу ничему. Я — везде чужая, Синглаф, я — ошибка. Что ты знаешь обо мне до кокона? Я — ошибка, Синглаф. Твои убеждения и решения верны.
— Икатан, — он поднялся, приблизился к Лили и нежно погладил ее по голове. — Я могу дать тебе больше света, станет легче.
— Не смей, — вскрикнула Лили, отбрасывая его руку, потому что знала, что он и правда может, только черпать ему свет здесь было больше неоткуда, и это означало, что с каждым подаренным ей теплом, он будет слабеть. — Не смей, слышишь? Ты выберешься отсюда.
Синглаф убрал руку, но лишь молча качал головой, с нежностью и печалью глядя на Лили.