Верь тем, что осталось — сутью своей.
Чья-то рука нежно гладила ее по голове, перебирая волосы. Вокруг плескался такой покой и свет, что не хотелось пробуждаться. Но сознание неизбежно возвращалось, а вместе с ним и ком боли, с каждой секундой становившийся все больше и окончательно заслонивший и свет, и тепло, когда она распахнула свои глаза. Поначалу Лили так ничего и не увидела, кроме ослепившего ее света, настолько яркого, что ей пришлось зажмуриться. Рука вновь нежно коснулась ее головы, успокаивая.
— Икатан, не бойся, все будет хорошо. Я помогу тебе, ты исцелишься. — Она узнала бы этот голос, даже не назови он ее по имени, которое больше ей не принадлежало.
— Синглаф, — ее губы еле шевелились, слишком иссохшие, чтобы нормально раскрываться. Влага коснулась губ, и после того, как она сделала несколько долгих глотков и облизала потрескавшуюся кожу, ей стало немного легче. Его тонкие пальцы осторожно коснулись век, и приятная прохлада пролилась внутрь. Лили несколько раз моргнула и сумела, наконец, сфокусировать взгляд.
Он был также прекрасен, как тогда, когда она принадлежала седьмым небесам. Белый и сияющий, безупречный и такой спокойный и сильный, что, казалось, не существует беды, которой он не мог бы помочь.
— Что ты здесь делаешь? — фраза прозвучала почти чисто, без хрипа.
— Ты кричала, — его глаза смотрели грустно, но из них по-прежнему изливался сплошной свет и тепло.
— Да, но я кричала здесь, — Лили удалось усмехнуться.
— Я слышал, — просто ответил он, и в его взгляде скользнуло какое-то неясное чувство.
— Я позвала — и ты пришел, — улыбнулась Лили, едва не плача. Когда-то он обещал ей, говорил, что придет. Только теперь она не ждала его, да и что он мог сделать? Это был крик в пустоту. Лили покосилась в сторону на кокон — он по-прежнему висел в нескольких сантиметрах над землей, светясь равномерным светом.
— Что с тобой случилось? — спросил Синглаф. А Лили, хотя ей и не хотелось, поднялась с его коленей и отодвинулась.
— Наверное, я потеряла сознание, — пробормотала она, с трудом вспоминая, что было после слез, истерики и крика, который призвал ангела.
— Я имел в виду, как тебе удалось выбраться из ада?
— А, — Лили посмотрела на наставника, и, наконец, сумела разобрать одну из эмоций, омрачавших его лицо — это было чувство вины. — Это неважно, — покачала она головой, и ее взгляд снова оказался прикован к кокону. Как же хорошо было находиться в забытьи, а теперь один вид светящегося шара и знание происходящего отравляли каждый ее вдох, наполняя грудь растущей болью.
— Почему ты кричала? — Он не настаивал, не давил на нее, хотя было очевидно, что ответ его не устроил.
Лили с трудом оторвала взгляд от мерного свечения и посмотрела на Синглафа.
— Ты знаешь, как попасть внутрь кокона? Или как его разорвать?
Его рука вновь невольно потянулась к ней в жесте утешения, но он остановился, не закончив движения.
— Ты хочешь все начать сначала? Я понимаю, — он опустил свою голову со спутанными волосами. — Я виноват перед тобой. Я должен был сразу понять и не отказываться от тебя, а помочь. Я ведь был твоей единственной опорой. — Он покаянно покачал головой. Затем его взгляд ухватился за взгляд Лили. — Но я понятия не имел, что это такое, пока не спустился сам. Я долгое время приходил в себя после случившегося, даже я, я был полностью не в себе. И я не знаю, что бы со мной было, если бы ты не выбралась. Наверное, я сошел бы с ума от того, что натворил. От того, что уже нельзя было бы исправить. Я так рад, — он схватил ее тонкую ладошку в свои сильные руки, — что ты жива. Простишь ли ты меня?
— Ты вырастил меня, — тихо произнесла Лили, — заботился обо мне. За что мне винить тебя, Синглаф? Я благодарна тебе.
Его лицо просияло.
— Тебе не нужен кокон, — заговорил он. — Я в состоянии исцелить тебя, снять адскую копоть. Ты веришь мне? — Его глаза тепло взглянули на девушку рядом с ним. Он готов был отдать всю свою силу по капле, чтобы вернуть ее, чтобы увидеть вновь свою упрямую Икатан, сбегающую от него на землю и исцеляющую человеческие души. Икатан, смотревшую на него с обожанием, готовую на все ради его благосклонности.
— Ты не понимаешь, — слова давались ей с трудом. — Икатан больше нет, — ответила она, словно прочев его мысли, — она растворилась там, в аду, когда пришла к падшему с посланием. Но ее никогда и не было, Синглаф. Я — Лили, — на него смотрели все те же глаза, только на их дне плескался безграничный океан боли и памяти о чем-то таком, что было чуждо Синглафу.
— Это не копоть, — прошептала она, беря его за руку и кладя себе на грудь, — это я.