Кейла скептически усмехнулась:
— Туда отправляли отряды за аппаратурой. Ничего плохого не нашли. Да и не могли найти! Шелтон ко мне прикоснуться боялся, чтобы не заразить чуждым. Он среди нас ходит в маске и перчатках, не снимает их и не ест с нами. И не потому, что боится от нас заразиться чем-то, а за нас боится! Его родной мир погиб, и он надеется, что теперь наш мир станет ему родным! — она так увлеклась, что даже сама поверила в свои слова. И Энжет, кажется, немного успокоился.
— Базу я проверю. Сам, — хмуро, не желая выходить из образа обвинителя, заявил он. — Я рад за серых, которые стали отдельной кастой. Правда, рад, Кейла. А радостнее всего видеть тебя, распознавательницу, на площади, собирающей толпы народа и при этом живой. Но то, что проделывает Деала, меня возмущает. Она узурпировала власть! Я полагаю… Стражи полагают, она скрывает значительную часть о землянине от совета. А он и рад такой поддержке и зачаровывает Наао сладкими речами!
Кейла сжала губы. Загадочность Деалы выводила ее из себя точно также, как Энжета. Но она решила, что следует держать лицо:
— Разве может одна среброликая противостоять хоть трем таким же? Это маловероятно, Энжет. Но, что ж, если выяснится, что Деала и Шелтон обманывают нас, я первая восстану против них. Я не стану защищать предателей. Клянусь тебе.
— Так восстань сейчас! Расскажи всем с площади Наао, почему нельзя гасить пламя в куполе! Тебя послушают!
— Я… — Кейла растерялась, обмякла и, воспользовавшись этим, страж больно обхватил ее за плечо, прижал к колонне.
— Что, будешь и дальше закрывать глаза?! Да как ты можешь, когда под угрозой мир?!
Кейла растерянно молчала. Объявить о своих сомнениях народу? Энжет прав, влиятельнейшую после Шелтона и Деалы персону выслушают. И многие засомневаются в новых правителях и выбранном ими курсе. Сказка, что до сих идет впереди Кейлы, защищая зеркальным щитом и показывая всему народу ее идеализированный образ, разобьется в пыль. Что потом? На Деалу ополчится прозревший совет, землянина убьют. А Кейлу, как напоминание о странной краткой эпохе нового времени, изолируют. Опять в родительский дом, под стражу отца и матери! Нет, нет, как это говорил Шелтон? — Глупо самой уничтожать сказку, она может принести еще много чудес… — Кейла решительно перехватила руку Энжета и по одному отцепила пальцы опешившего стража от своего плеча.
— Я не стану ничего говорить народу. Мое дело сейчас — вести ритуалы. Если совет не считает нужным останавливать Деалу и Шелтона, значит, они видят дальше нас с тобой, Энжет. И я советую тебе заняться тем, что назначила твоя каста… — она поперхнулась от ужаса. Страж обхватил ее за плечи, сдавил так, что захрустели кости. Лицо Энжета опять стало мраморным от злости:
— Я делаю то, что назначило мне солнце касты! Защищаю родное и слежу за тем, чтобы оно не превратилось в ничто! А вот что делаешь ты? Пусть серые, наши новые посредники между мирами, рассуждают о связях с чуждым. А ты распознавательница и твой долг определять опасность чуждого и степень зараженности им. Когда ты в последний раз проверяла, каков общий фон над Наао, как близок распад и волна ничто? Ты сошла с пути своей касты, Кейла! Ты не видишь ни родное, ни чуждое, видишь только себя в окружении воющей от восторга толпы. Ты… ты… ты хуже, чем никто!
Кейла похолодела. «Никто» было худшим оскорблением на Сенте. Юноша и сам понял, что сказал лишнее. Он резко побледнел, отпустил Кейлу и отступил на ступеньку ниже. Он мялся, не зная, что сказать.
— Пошел прочь! — со всем возможным презрением велела Кейла.
— Кейла…
— Вон. Уходи. Больше не подходи ко мне. Никогда.
Она могла уйти с гордо поднятой головой, но осталась и наблюдала, как страж невесело возвращается к своим. Губы кривились. Кейла надеялась, со стороны это выглядит, будто она презрительно усмехается, хотя на самом деле сдерживалась, чтобы не заплакать. Она знала Энжета с детства, родители прочили их друг другу в супруги, и ни он, ни она не были против. Больше, Кейла и помыслить не могла, что на месте ее супруга может оказаться кто-то другой. И даже сейчас, после такой ссоры она привычно полагала, что они непременно помирятся. По-другому не может быть! Как в тумане вспомнилась свадьба, безвкусный наркотический шарик эньо за щекой… «А у шарика Энжета сквозь горечь сомнений тогда проступала сладость любви», — подумала Кейла. Странно, вкус той горечи она забыла, а вот ту сладость помнила.