— Джад, — недостаток воздуха уже начинал ощущаться, дыхание реала участилось. — Полагаешь, я могу тебе доверять?
Плотная стена за гермошлемом таяла, расточая мягкое светло-серое сияние. Он уже засыпает. Засыпает, чтобы проснуться в виртуальности…
Он стоял в знакомом пункте перехода из реальности в виртуальность. Он, на пять лет моложе, на десять килограммов стройнее. Этот виртуальный клон Дэна был сделан на случай гибели реала, и после его смерти мог быть активирован для расследования каких-либо обстоятельств прошлого. Этакий законодательно утвержденный призрак отмщения или привидение-консультант. Законами Земли разрешено было включать таких клонов не более трех раз, в самых исключительных случаях, слезы вдовы и детей такими случаями не являлись. А через двадцать лет после смерти владельца, клона вовсе уничтожали.
— Здравствуй, Дэн, — сказал Джад, подойдя откуда-то сбоку. Глава виртуальности был непривычно серьезен, без вечной сигары в зубах, без шуточек о противоборстве реалов и виртуалов… с усталостью в глазах. — Как ты себя чувствуешь?
Дэн с удовольствием вдохнул полной грудью душный воздух Эрнатона.
— Просторно тут, — заметил он. — После подушки безопасности в истребителе.
Джад удивленно поднял брови:
— Ого, ваши а-волны совпали идеально! Клон чувствует и помнит все, что и ты сам, Дэн.
— Начнем беседу?
Они вышли из пункта перехода на бульвар и устроились на скамье у фонтана. Струи воды, взлетающие ввысь и разбивающиеся о бледно-серый мрамор, как и весь фон виртуальности, были прорисованы излишне четко. От блеска капелек-бриллиантов болели глаза.
— Знаешь, какой цвет у памяти, капитан? — спокойно, невыразительно спросил виртуал. — Память должна быть серого цвета. Серый цвет — туман, ретуширующий все неважное. Серый цвет — безразличие ко всему ненужному. Серый цвет — равнодушие к оценкам, что было хорошо и что плохо. Думаешь, истина сияет, капитан? Нет, она серая. Как рассвет, как сумерки. Ни да, ни нет.
— Ты решился рассказать, что знаешь? Что взамен? Потребуешь власть над нынешней памятью виртуальности?
— Взамен? — Джад усмехнулся. Тени чужих лиц плотным потоком пронеслись по лицу виртуала. Кто это был — пришельцы из прошлого или из будущего? Чьей памяти отголоски? — Взамен ты скажешь мне, да или нет, капитан. Примешь решение за нас двоих. Ибо я сам не могу решить.
— Что ж, согласен.
Джад заговорил:
— Память виртуалов не всегда принадлежала реалам «Красавицы». Когда мы покидали Землю, ключ от памяти был при нас. Мы отдали его реалам в путешествии, после первого контакта с ураносом. Корабль вышел из той встречи изрядно помятым. «Красавице» требовался капитальный ремонт, и Антон решил доверить его роботам и виртуалам. Команда реалов до окончания ремонта легла в долговременную заморозку. Антон доверил нам «Красавицу» и жизни всех реалов, а я взамен доверил ему память виртуалов. Теперь мы были привязаны друг к другу не просто бумажкой трудового договора, а будто старинной клятвой.
— Я ничего этого не помню.
— Вы с Капой родились уже после заморозки.
— А почему было не вернуться на Землю и не отремонтироваться там?
— Мы находились в пятидесяти двух световых годах от Земли. Скорости света корабль бы не выдержал.
— Пятьдесят два?! Сколько же лет назад «Красавица» покинула Землю?
— По земному времени с момента начала экспедиции на сегодняшний день прошло… — Джад задумался, подсчитывая. — …четыреста тринадцать лет.
— Какова была цель экспедиции? Кто ее организаторы на Земле?
— Это был серьезный межгосударственный научный проект, организованный учеными ведущих стран. Команда — нанятые специалисты: техник Дерек, врач-биолог Эмма, психолог Лера, космограф Ли-Энн. Руководить экспедицией поставили Антона, до того возглавлявшего земную миссию на Титане. Целей было много: изучение ураносов — тогда еще ходили споры, живые существа это или бионические корабли неизвестной расы, — исследование ближнего космоса, отработка механизма полетов на субсветовой скорости. Наконец, это был триумф человеческой мысли: мы можем сделать, значит, сделаем. Газеты Земли кричали о наступлении второй эпохи Великих Географических открытий — открытий Космографических. Но при этом проект позиционировался, как избавленный от какой-либо политики, и это всячески подчеркивалось.
Антон прищурился:
— Ты не все сказал, Джад.
— Возможно. Это было так давно! Двести пятьдесят лет по времени корабля… Если вспомню еще что-то — расскажу. Итак, после аварии реалы уснули, а мы с роботами занялись ремонтом.