Разбрызгивая вопли динамиков, разрывая воздух вокруг, Карл прыгнул с места. И понесся, оставляя позади изумленную толпу, радостно скалящегося Бегемота, влюбленную Стаю.
Вперед. На поверхность. Подальше от Нижних земель. Там, наверху, под каким-никаким, а небом, достать Зверя будет нелегко.
Не успел он совсем немного. Свет уже забрезжил впереди, свет черного солнца на белом небе, когда высокая, широкоплечая фигура возникла на дороге — четко очерченный силуэт на фоне неба. Театрально распахнулся черный с алым подбоем плащ. И мотор заглох.
Зверь ударил по тормозам, его рвануло вперед так, что затрещали кости под ремнями. Карл пошел юзом, корму занесло и джип замер, едва не уткнувшись носом в кювет.
— Побегал и хватит, — мирно сказал Влад Дракон, — вылезай, пойдем домой.
— Щаз, — заблокировав дверь (сам понимал, что это смешно, но — рефлекс), Зверь тестировал организм машины. Что, черт побери… М-мать. Нет. Не бывает такого. Просто не бывает, и все. Двигателя не было. То есть, совсем. Рассыпался в пыль… не бывает? А серенькая пыльца вместо аккумуляторов? Тогда тоже думал, что не бывает. Когда думать смог. Когда добрый Теодор, вместо того, чтобы добить, откачал и дышать научил заново. Повезло еще, что старый хрыч треснул по машине, а не по тебе.
По машине. По Карлу.
— Суки вы все, — бросил Зверь сквозь стекло. И сосредоточился, включаясь в системы джипа. Нужно было замкнуть на себе каждую мышцу, каждую связочку, каждый железный нерв автомобиля. На себе. Одна душа на двоих.
Лобовое стекло рассыпалось в мелкую крошку. Противно заныли зубы.
Ну же, Карл, малыш, просыпайся, сволочь. Карл!!! Хозяина сейчас в куски порвут.
Со стоном вышла из пазов правая дверь. Зверь сам застонал сквозь зубы. Больно как… Связки — по живому.
КАРЛ!!!
Вырванная с мясом дверь пролетела над крышей и упала посреди полосы с лязгающим звяканьем.
— Именно что, в куски, — спокойно согласился Влад, — я, внучек, страсть как не люблю строптивцев.
Скрежетнула, сминаясь, крышка капота.
— Ты, что, рехнулся?! — с легким хлопком Эйтлиайн возник из пустоты, — ты что творишь, отец?!
— Учу послушанию, — скрипуче сообщил Влад, продолжая взглядом превращать металл в жеваную бумагу.
— Прекрати.
— Изыди, Змей. Ты не умеешь призвать к порядку собственного сына…
— Отец. Уймись.
— Не мешай мне.
— Я прошу тебя, сын Дракона, — в правой руке Змея длинная, тонкая, серебристая сабля. В левой — широкий кинжал. И острие сабли упирается в горло Влада, — я, Змей, Жемчужный Господин, Тот, Чьи Крылья Простерты Над Мирами, прошу тебя, отец, за моего сына. И лучше тебе выполнить мою просьбу.
Карл дернулся, сдал назад, выбираясь из кювета. И Зверь рванул от страшной Семейки во все колеса, не оглядываясь, вжав голову в плечи и мечтая о том, чтобы у джипа выросли крылья.
И вместо сердца пламенный мотор.
Сейчас все было наоборот, вместо мотора — одно на двоих человеческое сердце. Пятно света растет впереди. И черный круг солнца. Вот оно, счастье! Белое небо и черное солнце на нем. Свобода! Дерьмо, дерьмо, дерьмо! Хоть бы они поубивали там друг друга, что ли! Сто двадцатая трасса, шестидесятый километр. Там своротка.
Все суки! Все!
…все суки.
Дом у Агара был роскошный. Не дом — замок. Шесть этажей, башенки, крыша со смотровой площадкой. Интерьеры, призванные поражать воображение. Посреди одного из этих самых интерьеров Агар и возвышался. Курил, стряхивая пепел на ковер. Разглядывал Зверя с брезгливым интересом.
— Скучно с тобой, упыреныш, — сказал он, наконец, — уж до того скучно. Гордости в тебе нет. Силы — ни вот на столечко, — Агар отмерил кончик ногтя, — тебя узлом завязывать можно, тройным морским — не сломаешься. Скользишь да гнешься. Может пальцы тебе переломать?
— И что?
— Да ничего. В том-то и дело. Арчи на твоем месте давно бы глотку перервал, мне или себе — уж как выйдет. Говорил же я ей, что ты не умеешь любить. Да, кстати, — он затянулся, выпустил дым через ноздри, — сколько раз ты с ней спал?
Зверь улыбнулся. Ему было противно.
— Ни разу.
— Врешь, — мгновенно среагировал Агасфер. Всмотрелся внимательнее: — Хм, нет, не врешь. Ты, что, совсем дурак? Какого ж хрена тогда ты все это замутил?
Дурацкий вопрос. У всех комплексы, а уж у бессмертного выкреста их должно быть выше головы.
— Перепутал суккубу с Богородицей, — хмыкнул Агар, — ну, кретин! Молиться можно на Мариам, упыреныш, а Лилит надо трахать, понял? Тра-хать. Она другой любви не знает, и знать не хочет. Это ж огонь! Лава! Извержение вулкана. Пожар в степи.