Но намеки и недомолвки ортодокса[1] не впечатлили:
– Ба, да это та самая выскочка! Какое у нее образование? – хлестанул публичной пощечиной.
– Я училась на лаборанта, работала в сельскохозяйственной зоне, – ответила девушка с наигранным простодушием. Но Егорку из рук не выпустила. Осторожными посылами биотоков целила кровоточащие внутренности, восстанавливала эритроциты.
– С какой стати свинарка берется лечить ребенка? По какому праву обманывает надежды родителей?
«Он считает, обманывать надежды родителей – привилегия официальной медицины?» – подумала Еся Мартину. А вслух объяснила, стараясь избежать научных дискуссий:
– Вы неправильно меня поняли, Андрей Владимирович. Я не стану лечить малыша. Я буду его кормить. Какое образование требуется корове, чтобы насытить младенца? Меж тем на совести необразованных буренок миллиарды здоровых детишек.
– Как она смеет перечить мне в подобном тоне?! За шарлатанство судят! Я приму меры, чтобы мошенница была осуждена! Чтоб никогда отсюда не вышла!
И пленница поняла – может. Влиятельный тип, со связями в Правительстве. Ни слушать, ни вникать не удосужится, но запросто оклевещет, нашепчет, напишет доносы, в порошок сотрет неугодного. Болезненно сжалось сердце, впервые встретив врага, беспощадного, авторитарного.
Девушка опустила ресницы, скрывая отчаянье. Мартин нахмурился. Инесса горячей ладошкой погладила Есе локоть. «Я верю, – молил взгляд матери, – я не отступлюсь и не предам вас». Будто силой своей поделилась. И девушка приняла заветную материнскую силу: «Я тоже не испугаюсь. И не предам Егорку».
И трогательно улыбнулась. Насколько смогла, обаятельно:
– Уважаемый Андрей Владимирович! Я понимаю ваши опасения. Как человек с большими знаниями, с бесценным опытом светила современной педиатрии, вы сделали все, чтобы спасти мальчика. И вынуждены признать: медицина бессильна. Да, наука сегодня не располагает сведениями о появлении особенных младенцев, для выживания которых требуется особенное питание. То же молоко, те же кашки, те же бульончики. С одной существенной разницей: электроны в продуктах питания должны крутиться в левую сторону.
– Электроны? О чем она говорит? Как она смеет манипулировать понятиями, в которых не разбирается!
– Положим, разбираюсь, – вспыхнула девушка. – Для демонстрации моих возможностей предлагаю опыт. На столе пять графинов с напитками, я вчера позабыла их вылить. Пить никому не советую – гениальные творения химиков. Как видите, графины пронумерованы. Андрей Владимирович, в которой из этих жидкостей я должна изменить направление кручения электронов? Пожалуйста, на ваш выбор.
Профессор помялся, подозревая подвох или скрытый гипноз.
– Номер два, – процедил неохотно.
– Отлично. «Компот» из второго сосуда переливаю в стакан, подержу минуту в ладонях… Теперь я вынуждена попросить вас, Андрей Владимирович, отнести эту жидкость в лабораторию и проверить, чем она отличается от первоначальной.
Графин с контрольным образцом пленница передала Мартину: «Прошу, задержите профессора хотя бы на час. Ребенка необходимо срочно кормить, у меня под его взглядом молоко скиснет».
Когда дверь за мужчинами хлопнула, дамы сели рядком на диванчик. Есения поднесла вялый ротик младенца к груди, а Инессе велела представить, что она сама кормит ребенка. Минут через десять процесс пошел. Молоко в груди матери убывало, а в груди девушки прибавлялось.
Первые капли правильного питания, попавшие в ротик Егорке, принесли малышу блаженное удовольствие. Пацаненок все глубже, все требовательнее затягивал сосок, впервые употребляя пищу, которая пойдет на пользу. Впалые щечки порозовели, синюшность губ исчезала.
– Боже мой, – шептала умиленная мать, – что бы мы без вас делали?
– Только не удивляйтесь, только не говорите, что это невозможно, – тихо просила кормилица, – иначе волшебство исчезнет, движение молока остановится.