Луна, полная этой ночью, освещает уходящий за горизонт изгиб реки.
Зажглись огни домов, залаяли деревенские псы.
На мостках полощет белье припозднившаяся прачка.
Мы идем далеко в поля, далеко в ночь, далеко в глубь души.
Она внезапно останавливается.
— Я устала.
Мы уселись рядышком на обочине, перед нами луна — тема для разговора.
Нина легла, раскинув ноги.
Я остался сидеть. Сбросить пальто, лечь рядом с ней, пронести белую ладонь над ее шей — и вот я на ней, сжимаю ее в объятьях. Я сижу, луна, луна, эта чертова луна.
Нина что-то говорит о влюбленных под луной, а я сижу.
Я рассказываю ей о моих прежних сожалениях и страданиях.
Он не смеет, Аурелиан любит Нину, и она еще, быть может, его любит.
Чтобы умерить свой страх, свои желания, он говорит без умолку, она отвечает ему слабым, усталым голосом, словно больная.
Они встают, он тянется к ней, их губы совсем рядом.
Мне стало страшно, я был не готов, ты меня застала врасплох, я напуган.
Мы вдвоем в этом пустынном поле, ночью, под обольстительной луной, твои глаза в моих, ты, твое тело, твое дыхание, так близко, я испугался — и вот, потерял тебя.
Ты знаешь, как я тебя любил, знаешь, ты, может быть, тоже немного меня любила.
Но когда мы вернулись на реку, мне кажется, ты что-то уже решила для себя.
А вот и велосипедисты.
Они вылетают из тумана в лощину, как разноцветные насекомые.
Первая гонка в этом году.
Беатрис замечталась о чем-то, перед нею проходит парень в синей блузе, торговец сластями, он разглядывает мои ноги и подмигивает приятелю.
Он подходит ко мне.
— Не хотите ли прогуляться после заезда?
Он очень молод, губы плотные, волосы черные и длинные.
Другой присел на основание креста рядом с Беатрис и теперь пытается защитить ее от дождя полой черной кожаной куртки.
Этот мальчишка-торговец мне нравится.
С криками «Кому конфеты!», «Кому карамели!» он исчез в толпе.
Беатрис все мечтает. И о чем она может мечтать?
Парень гладит ее по плечу.
Проехал последний гонщик, толпа рассеялась, мой торговец бежит ко мне с пустой корзиной в руке.
— Ну, вы идете?
Он небрежно берет меня под руку и ведет по дороге, в туман.
— Вы правда хотите прогуляться со мной?
Он смотрит на меня, пожирает глазами, обвивает руку вокруг моей талии и прижимает к себе; несколько мгновений мы стоим на обочине, обнявшись в тумане, он жадно целует мой рот, шею, мы привстаем на цыпочки, мокрая трава обвивает наши голые ноги.
— Сколько тебе лет?
— Как тебя зовут? Меня — Жан.
Мне хочется оттолкнуть его, убежать, я — шлюха, шлюха…
Но туман, дождь, трава, этот мальчик рядом, такой нежный, такой сильный…
Мы идем по дороге между ивами, Жан вталкивает меня в сарайчик, открытый всем ветрам, на двери — обрывки афиши Дюбонне.
Жан бросает свою корзинку, пол сарая ничем не прикрыт, только куча тряпок и охапка соломы у входа.
Жан разбрасывает их ногой, утаптывает и подталкивает меня к этому грязному ложу.
Весь красный, он стоит передо мной.
— Ты правда хочешь? Да?
Грубые пальцы подростка раздевают меня; по мере того, как я обнажаюсь, его лицо становится пунцовым.
Несмотря на холод, я не дрожу, я не дрожу.
Он снимает рубаху.
Когда Нина со своим маленьким торговцем исчезли в тумане:
— Ну, ты идешь?
Этот парень в черной кожаной куртке вернул меня с небес на землю. Часто я мечтаю без всякой причины, это находит на меня и потом уходит.
Он в нетерпении, он становится грубым, его широкая красная ладонь ложится на мою грудь.
— Ну, ты идешь?
И тут надо мной, словно вырвавшись из мечты, проплывает голос Роже.
У меня закружилась голова, в наплывающем из полей тумане я склонилась к этому бандиту с красными пальцами.
Ее родители считали ее невинной, а она была в лучшем случае наивной.
Я встречал ее каждый вечер, я ждал у метро Распай, мы ужинали у Генриетты, она провожала меня к ученикам, или мы гуляли по бульвару Сен-Мишель.
(В Латинском квартале спуск к Сене — опасная дорожка для юношей, влюбленных в прекрасных недотрог. Многие из них останавливаются на ступеньках у моста Сен-Мишель, ведущих к воде. Самые смелые спускаются под мост; деревья и яркие речные трамвайчики создают там трогательную и нежную атмосферу Луна-парка, и вот уже голова недоступной лежит на плече счастливца.)