В подъезде я дошла до первой ступеньки и опустилась без сил, настроение – смотреть в одну точку, ничего не испытывая. Зажать в зубах шарф, запустить пальцы в ботинки на шнуровке.
Как же все это глупо и бессмысленно, раньше мне казалось, что мир слишком скучный, теперь он превратился в театр абсурда. Зачарованный лес из книг научного фантаста.
Раз, два, три, четыре, пять
Я тебя не нахожу и иду искать опять.
Пять, четыре, три, два, раз
Это новая игра, мир ужасный без прикрас.
И вдруг кто-то хватает меня за плечи и резко поднимает, я в тупом ужасе задыхаюсь. «Все кончено! Все кончено, моя дочь никогда не проснется»
«Это я», шепчет мне человек, наклоняясь к самому лицу. «Кто это я?», мысли путаются, от адреналина я чуть не валюсь в обморок.
Он трясет меня за плечи, и я прихожу в себя.
«Это я!», кричит он мне.
Я приваливаюсь спиной к стене, мой брат садится на ступени рядом.
«Знаешь, сколько денег пришлось заплатить, чтобы тебя нашли. Господи, с какими людьми я общался, твою мать. Ты бы знала»
Минуты две, я прихожу в себя. Руки дрожат, я себя пересиливаю.
«Представляю, ты человек такой, необычный. Пойдем»
На двадцать седьмой этаж мы шли молча, если не считать, его монолога, как он переживал, об ужасных новостях в официальной прессе, он законах, выпущенных на скорую руку. Я была благодарна ему, теперь у меня появился шанс. Это был очень осязаемый шанс, он лежал камнем в моей руке, я ощущала насколько он тяжелый и настоящий.
Мы сидели за барной стойкой и пили чай, метель полоскала город, стирала черты. Тим спал на своей подушке возле дивана. И как будто этот вечер прекрасен, только электричество отключили и поэтому напряжения хватило только на чайник и обогреватель.
Брат перестал говорить не о чем, и спросил о том, что тревожило его на самом деле:
«И почему вы не захотели ее отпустить, когда можно было? Зачем трепать себе нервы, ведь лекарство уже можно достать. Я бы постарался»
«Квартиру бы продал? И работал бы на заводе по производству материалов для андроидов?»
«Украл бы! Хорошо, ну нет теперь твоего мужа, вряд ли он жив. Но жизнь не закачивается, да мы живем в сумасшедшее время. И не успели привыкнуть к нему, но ведь у Василисы тоже не будет жизни. Это вечное детство и вечная погоня. Аккумы стали делать все хуже и хуже, чтобы мы их чаще покупали. Что ты будешь делать, когда начнешь стареть?»
«Достань мне аккумулятор, я ведь ничего больше не прошу»
«Теперь я завсегдатай на черном рынке, я скоро буду договариваться и писать: «мне, как всегда, пожалуйста»», -ему было тяжело, потому что я знаю, что у него вертелось на языке. Он хотел мне свободы и нормальной жизни, а живую племянницу он видел несколько раз в жизни. Но родственная привязанность преодолевает такие преграды, мы охраняем свою стаю, чтобы наша генетическая линия продолжала жить в веках. Он сомневался, теребил чашку, я видела, как он страдает. И как страдают мои родители и друзья, я уверена, что они вспоминают обо мне каждый день, они пытались связаться, но я обрывала все контакты.
Брат поднял на меня глаза, чтобы наконец сказать. Но я опередила его:
«Я умерла 4 года назад»
----
Мы уходили из города, с рюкзаками полными аккумуляторов, брат остался со своей семьей. Дорога предстояла долгой, мы шли до заброшенного нефтяного городка, где по сведениям от моего брата, было много таких, как мы. Василиса находила повод для забавы, обстреливая почтовых дронов снежками. Я несла с собой большую библиотеку на карте памяти, я решила, что напишу об этом, чтобы тот, кто найдет нас, знал – мы любили. А поэтому были живы.
Автор приостановил выкладку новых эпизодов