Эли отрицательно помахала головой. Она тоже плакала.
Я начала ее развязывать, но Картер завязал слишком туго, и мне не хватило времени. Он подошел сзади и приставил нож, с которого все еще капала чья-то кровь, к горлу моей сестры.
-Отойди, - он надавил ножом сильнее.
-Отпусти ее! - Я встала и начала кричать во все горло, - она ничего тебе не сделала! Никто в этом доме тебя не обидел, кроме меня! Почему страдать должны они!
-Ты разбила мне сердце! Как же наши планы? Как же наше будущее? - Картер все еще держал нож у горла Эли.
-Что мне сделать, чтобы ты отпустил ее? - Моя злость на мгновение заменилась отчаянием.
-Ты уже ничего не сделаешь. Нужно было об этом думать раньше.
Я резко подняла взгляд и смотрела на Картера. У него дрожали руки, а кожа стала такой же сухой, как и когда-то тогда в наши первые встречи. Значит, он делает это не впервые. Глаза его были стеклянные, и практически в полной темноте я все равно могла их видеть.
-Пожалуйста, - я упала на колени и без устали плакала, - прошу, Картер. Я сделаю все.
Все мое лицо было мокрое от слез. Сердце стучало, как никогда. Я надеялась, что смогу внушить ему, отпустить ее. Но разве это возможно?
-Знаешь, - он подошел ко мне ближе, - мне ведь действительно нравился твой брат. И родители у тебя хорошие были. Они правы были насчет меня, я понимаю их. Отпускать свою дочь неизвестно куда с неизвестно кем - абсурд! К счастью, с братом возиться долго не пришлось, да и с мамой тоже.
-Заткнись! - Я поднялась и ударила его.
Я думала, что даст мне в обратную, но вместо этого он вернулся к сестре.
-Поиграем? - Приставив нож к горлу, Картер улыбнулся.
-Нет, нет, не надо прошу, - я обняла ноги Эли.
-Ладно, можешь ей что-нибудь сказать, - он развязал тряпку.
-Прости меня, Виола, - Эли взяла меня за руки и смотрела пронзающим взглядом, - это я во всем виновата. Я поссорила тебе с Майклом из-за нашей ссоры в школе, я попросила Бэка поцеловать тебя, потому что я грозилась рассказать его секрет, - она вытерла слезы плечом и снова взяла меня руки, - я наговорила Майклу за тебя все, что только придумала. Я виновата в том, что ты познакомилась с Картером. Я специально искала кого-нибудь тебе, чтобы сфотографировать вас вместе и отослать Майклу и чтобы, когда мы вернулись домой, он с тобой больше вообще не общался, - Эли говорила в захлеб, ее руки тряслись, - прости меня.
-Я не злюсь на тебя, это я виновата, что сразу не послушала родителей, простите меня, - я положила голову к ней на колени и плакала.
-Хватит! - Картер оттолкнул меня и снова завязал тряпку, не давая возможности сестре говорить.
-Как ты вошел? - Я встала и отошла подальше.
-Вот ключ, - он достал из кармана ключ, который когда-то я дала ему, и кинул мне под ноги, - можешь забирать. Он мне больше не нужен.
-Картер, - я умоляла его, - прошу...
-Ничего ведь не изменишь, - его нож вновь оказался на прежнем месте, - раз ты не будешь моей, ты не будешь ничьей.
Я развернулась и побежала в гостинную, схватила телефон и позвонила в полицию. Я старалась сделать это, как можно быстрее. Я мигом вернулась назад. Когда я подбежала к Эли, по ее руке уже стремительно текла и капала на пол все еще теплая струя крови, темно-бордового цвета. Секунда за секундой из нее уходила жизнь. Я села на колени и, взяв ее руку, прислонила тыльную сторону ладони к своей щеке. Ее кровь смешалась с моими слезами. Нащупав на запястье пульс, я держала его другой рукой, стараясь не потерять. Я не знаю, сколько я так просидела, мне казалось, полиция успеет приехать и отвезти ее в больницу. Когда стук ее сердца прекратился, рука, которую я держала, все еще была теплая. Я не отпускала ее.
Приехала полиция, Картера увели. Его взяли с поличным. Из дома вынесли тела. Ночь была бессонная.
Я собрала вещи и отправилась на самолет. По дороге домой, я думала, что произошло. Нельзя было оставлять Картера с Эли наедине. Нужно было хоть как-нибудь отвлечь его. А что теперь? Это просто безумие какое-то. И где теперь мой смысл жизни? Я потеряла все, что у меня было. Я не сумела сохранить самое ценное в жизни - родных. Во всем этом виновата лишь я одна. Пусть Эли и познакомила меня с ним. Но нужно было слушать родителей. А теперь зачем все это? Зачем жить? Ради кого? Себя? А смысл, если никого нет рядом? Максу теперь всегда будет семь, и он так никогда и не научиться кататься на скейтборде. Я никогда больше не увижу спящую «себя». Я увижу, но от этого сна сестра уже никогда не проснется. И увижу я ее однажды. А потом останутся лишь воспоминания тех мгновений, которые уже никогда не вернуть. И пусть некоторые из них были не самыми лучшими, но мне бы вернуть хотя бы их.