– Вот еще что, Ники. Не болтайте об этом и, ради Бога, не напивайтесь, потому что, если вы напьетесь, вы все выболтаете.
– Но Фреда, полагаю, должна будет все знать, – сказал Беллами. – Она будет сегодня на вечеринке у Кэролы?
– Да, – ответил Вэнинг, – она сказала, что Харкот заедет к ней на коктейль и отвезет ее туда. Я буду допоздна работать в конторе. Ей вы можете сказать, если хотите.
– Фреда наверняка будет рада, – улыбнулся Беллами. – Она уже давно пытается заставить меня найти работу. Будто для такого человека, как я, сейчас есть хоть какая-нибудь работа. – Он склонился над столом, подавшись вперед: – Беда в том, Филип, что я – слишком яркая фигура для обыкновенной работы, – сказал он беззаботно.
Вэнинг криво усмехнулся.
– Ну, вот теперь у вас будет необыкновенная работа. И вы сможете продемонстрировать свои яркие таланты, – он встал и протянул Беллами руку. – Ну, Ники, желаю удачи. Не подведите меня.
Беллами взглянул на него снизу вверх. Вэнинг видел блеск в его глазах. Глядя в эти глаза и стараясь проникнуть сквозь них глубже, понять, что у Беллами на уме, Вэнинг вдруг увидел какой-то намек на того, другого человека, таившегося за внешней оболочкой Беллами. Он приподнял шляпу и вышел.
II
На Пикадилли Вэнинг взял такси и поехал обратно в офис. По дороге он думал о Беллами, как бы глядя на него уже совсем другими глазами.
Будет забавно, размышлял Вэнинг, если спецуправление не ошиблось и Беллами окажется действительно башковитым малым, которому достало ума и умения организовать систему передачи секретных материалов во вражеские руки.
Очень будет забавно. Но Вэнингу трудно поверить, что у Беллами было двойное дно. Все, что он знал о Ники, – его леность, его способность днями напролет накачиваться спиртным, бездельничать, его неприспособленность к самым рутинным делам в повседневной жизни – все это представлялось штрихами к совсем иному портрету.
Впрочем, подумал Вэнинг, что-то в Ники все же всегда было. Какой-то особый кураж. Взять, например, случай с" дамой у "Беркли". Вроде бы Ники просто пришел на встречу с Вэнингом, сел за один столик с ней, а через несколько минут уже свободно болтал с женщиной, которая, если Вэнинг что-нибудь в этом смыслит, является настоящей леди. И не только он увлеченно болтал, но и она слушала его с интересом и удовольствием, позволила ему угостить ее, что он и сделал, хотя в тот момент ему нечем было даже расплатиться за выпивку! Чтобы вести себя подобным образом, надо чем-то обладать. Либо совершенно детским складом ума и легкомыслием, не позволяющим дать себе отчет в том, что нарушаешь элементарные правила общественного поведения, либо четкое осознание того, что ты – другой, чувство собственного могущества, позволяющее пренебрегать всем.
Вэнинг задержался на этой дилемме. Он вспомнил, что Ники всегда умел найти подход к женщинам. Все дамы в отделе его любили, помогали ему в работе, "прикрывали" его перед начальством, если он совершал какую-нибудь очень уж большую глупость. Даже жена Вэнинга Фреда, узнав, что Беллами – один из троих, увольняемых под предлогом сокращения штатов, проявила к нему явное сочувствие. Она была немало удивлена и потрясена, когда он сообщил ей, что Беллами подозревают в причастности к утечке информации.
Вэнинг попытался вспомнить, как это случилось в первый раз. Он перебирал всех троих, уволенных тогда, – Беллами, Марча и Мотта. Ему было интересно знать, что думает Ники об остальных двух теперь, когда его назначили "сыщиком" (при мысли об этом на лице Вэнинга появилась сардоническая ухмылка), когда у него завелись деньги и он получил возможность отвести подозрения от себя, наведя их на других?
Вэнинг "поиграл" этой идеей. Он представил себе, как Беллами, вообразив себя ушлым и осторожным ловкачом (каковым и считает его спецотдел), возьмется за дело. Он обязан каждую неделю представлять Вэнингу доклад. Следовательно, что-то он делать должен. Что же? Казалось, есть только один выход, который позволит ему представить хоть какую-то видимость результатов и в то же время создать надежную "крышу" для себя.
Он наверняка начнет разрабатывать версию Харкота Марча и (или) Фердинанда Мотта. Он резонно предположит, что, поскольку уволены были трое, но его Вэнинг выбрал, чтобы вести расследование, то наилучшим выходом для него из этого трудного положения будет симулировать активное наблюдение за Марчем и Моттом. Поскольку в свое время их взяли на работу в отдел "Ц", они располагают всей необходимой информацией о его структуре, знают, как организовано размножение материалов, и, следовательно, сумели бы устроить их утечку. Единственное, что им понадобилось бы, – это помощь кого-нибудь из нынешних сотрудников отдела и примерное представление о направлениях нашей пропаганды.
Беллами понимает, что любому из них было бы нетрудно получить необходимую для этого информацию. Стоило лишь найти общий язык с одной из дам, работающих в исследовательской группе. А уж этой даме достаточно было сообщить им по глупости, например, что она изучает статистику поставок продовольствия в Германию, чтобы Харкот или Мотт без особого напряжения сообразили, что Вэнинг готовит кампанию "Дефицит продуктов в Германии", которую предполагает развернуть через 2-3 месяца. Оба они легко представили бы себе, под каким углом зрения Вэнинг будет рассматривать представленные ему данные, и все, что им нужно было бы сделать, это выбрать несколько сотен слов из его текста и послать их в Германию. Все остальное сделает Геббельс. Зная же, когда Вэнинг собирается открыть кампанию, он легко сорвет ее, опередив публикацией материала, в котором будет достаточно достоверных фактов из вэнинговой статистики, чтобы читатель поверил в него, но они будут передернуты настолько, что эффект получится прямо противоположным и собственная публикация Вэнинга окажется просто бессмысленной.
Улыбка Вэнинга стала еще шире. Вот эту линию Ники и будет разрабатывать. Чем больше он обо всем этом размышлял, тем выше оценивал план спецотдела. "Дайте ему кончик веревки подлиннее – и он сам затянет на себе петлю", – сказали они. Что ж, веревка теперь в руках Беллами. Длинная веревка! И единственное, что ему осталось сделать, это накинуть ее себе на шею. Остальное сделает Харбел из спецотдела.
III
Беллами покончил со своим виски с содовой, долгим, внимательным взглядом окинул зал, встал и вышел на улицу. Он посмотрел на свои наручные часы: была четверть девятого.
Он прошел по Пикадилли, свернул на улицу Полумесяца, дошел до ее середины, зашел в подъезд к себе на третий этаж, вошел в ванную комнату и открыл кран. Потом он прошел в спальню и позвонил Кэроле.
– Привет, Ники, – сказала она. Голос звучал холодно, сухо и небрежно. Ему нравился ее голос.
Он спросил:
– Кэрола, ты одна?
– Нет, у меня Ванесса, она зашла по дороге домой, – последовала короткая пауза. – Ты пьян, Ники, или что-то еще?
Он хмыкнул в трубку.
– Не очень. Я в том состоянии, которое можно охарактеризовать, как "легкое и приятное". У меня потрясающие новости, Кэрола. Я получил работу. Я работаю на Филипа Вэнинга. Это совершенно конфиденциально и все такое.
– Как чудесно, – произнесла Кэрола. – Расскажи подробней.
Он рассказал – рассказал все.
– Как замечательно, – воскликнула она. – Ники, ты теперь станешь таким важным. Тебе придется гораздо меньше пить, ты это понимаешь? Ты не сможешь делать такое важное дело, если будешь большую часть дня на взводе. Понимаю, что я не должна никому об этом говорить. Никому, Ники?
– Ну, Ванессе можешь рассказать, но чтобы она держала язык за зубами. Никому ни слова. Я имею в виду, что Ванесса не должна говорить это ни одной живой душе.
– Хорошо, – сказала Кэрола. – Я скажу ей, что это – страшный секрет. Ники, интересно, почему Филип поручил это дело тебе? Он думает, что из тебя получится хороший сыщик? Это странно, не находишь?