Алюминиевых чайных ложек Казанский листопрокатный завод изготовил более двенадцати миллионов штук. Химическое исследование определило, что сплав металла, из которого изготовлены ложки, относится к группе «А-1-М». Из этой группы делали ложки только с мая 1958 по январь 1960 года. Данный результат имел большое значение: теперь нужно было проанализировать сведения о том, куда поступили в продажу не двенадцать миллионов ложек, а только два миллиона.
Черная трикотажная рубашка с начесом и тенниска кремового цвета, согласно заключению товароведческой экспертизы, были импортными, причем удалось установить, что в порядке торговых соглашений эти вещи в Советский Союз не поступали. Остальные вещи: майка, хозяйственная сумка «авоська» и мужская трикотажная сорочка — поступали для реализации в торгующие организации Татарской АССР и, естественно, могли быть приобретены в местных магазинах.
Ни такие куртки, ни рубашки, ни ложки в Ростовскую область для реализации не направлялись. Это давало серьезное основание усомниться в правдивости утверждения парней, что они из Ростова. И наоборот. Факт изготовления нескольких носильных вещей в одном и том же городе в разное время давал основание предположить, что разыскиваемые парни до совершения преступления могли проживать на территории Татарской АССР. Таким образом, круг поисков значительно уменьшился.
Наступил следующий этап — поиски в Татарии парней по имени Эдик и Павлик. Я начал с призывников. Нужные сведения были получены из военкоматов быстро, но столь же быстро выяснилось, что разыскиваемых среди призывников нет. Решил проверить следственные изоляторы и колонии, так как не исключалось, что Эдик и Павлик могли с умыслом совершить какое-либо малозначительное преступление, чтобы, отбывая за него наказание, укрыться от ответственности за убийство. Но и в этих местах разыскиваемых не оказалось.
Унывать все же было рано. Розыск, по существу, лишь начинался. И теперь в нем участвовали не только милицейские работники, но и сотни наших помощников — народных дружинников. Они приглядывались к ребятам, поведение которых казалось подозрительным, повсюду — в школах и клубах. Беседовали с работниками спортивных учреждений, особенно интересуясь теми, кто занимается акробатикой. Колхозы, совхозы, заводы, учреждения — не было ни одного уголка, куда бы не заглянуло бдительное око наших помощников. Можно без преувеличения сказать, что розыск проходил при широкой поддержке общественности.
Все же меня не покидала мысль, что если разыскиваемые живы и убийство совершили они, то, заранее готовясь к преступлению, они могли назвать неправильно не только место жительства, но и собственные имена. С другой стороны, казалось, что если они назвали неправильно свое постоянное место жительства, то вряд ли стали бы проявлять чрезмерную осторожность и называться еще и вымышленными именами. Как было выяснено при допросах свидетелей, Эдик и Павлик довольно естественно реагировали, когда их окликали по именам. И все же они могли учесть и этот нюанс, так как из самого характера совершенного преступления явствовало, что преступники искусно к нему готовились и явно рассчитывали на дезориентировку следствия.
Работникам милиции было дано особое задание: собрать во всех районах республики фотокарточки лиц возраста Павлика и Эдика, носящих эти же имена. В результате большого труда в специально составленном альбоме скопилась 471 фотография.
Я сразу же отправился в Грузию, в то самое село, чтобы предъявить фотоальбом свидетелям, которые помнили исчезнувших ребят и могли их опознать. Таких свидетелей насчитывалось 15 человек. Один за другим они рассматривали фотоальбом. Вот кто-то опознал Павлика по одной фотографии, кто-то — по другой, кто-то — по третьей. Кому-то из свидетелей показалось, что узнал Эдика, но он не был в этом уверен. В результате к концу дня настроение у меня явно ухудшилось. Оно и понятно. Можно сказать, рушились последние надежды на успех.
На следующий день повторилось то же самое. В итоге 14 свидетелей назвали в общей сложности 11 «тех самых» Эдиков и Павликов. Фотоальбом не был предъявлен только восьмидесятилетней свидетельнице Мамия, которая не могла явиться к следователю по состоянию здоровья. Но буквально перед самым моим выездом в Москву она приехала без всякого предупреждения. Несмотря на свой преклонный возраст, держалась спокойно и с достоинством. Не испытывая никакого энтузиазма, я предъявил ей альбом. Мамия внимательно просмотрела его и не совсем уверенно указала на снимок Павлика, обозначенный номером 33. До нее на эту фотографию никто не обратил внимания. Мне показалось, что старушка заблуждается, — так мало было сходства внешности подростка, изображенного на снимке, с внешностью Павлика, описанной свидетелями. Заметив на моем лице скептическое выражение, Мамия усмехнулась: