— Где мои деньги? — и стал отчаянно нажимать на кнопку вызова медсестры. — Где мои деньги?!
— Не волнуйтесь, больной, — успокоила его вошедшая дежурная сестра. — Ваши деньги в полной сохранности, находятся в бухгалтерии.
— А сколько? — не унимался Абрам.
— Я точно не знаю, но, как слышала, около восьми тысяч рублей.
— Ого! — не удержавшись, воскликнул один из соседей по палате.
Иосебашвили сообразил, что ему необходимо объясниться.
— Деньги не мои, ребята, а казенные...
В этот же день Абрама навестил местный житель Илья Семенович Гутман.
— Пошли телеграмму в Тбилиси и вызови жену, — приказал Иосебашвили. — Ты же знаешь, что я терпеть не могу больничную еду.
— Я буду носить! Вот и сейчас принес тебе икорку, фрукты, телятинку, — подобострастно говорил Гутман.
— Все равно вызови Соню...
Через день из Тбилиси прилетела жена Иосебашвили — Соня Мхатвари. На ее руках сверкали массивные золотые кольца с бриллиантами, на груди покоился такой же массивный золотой кулон старинной работы. Хотя Абрам и называл ее своей женой, однако по документам они значились разведенными. Тем не менее Соня Мхатвари считалась хозяйкой четырехкомнатной квартиры в лучшем районе Тбилиси, устланной коврами ручной работы и наполненной дорогим антиквариатом (мысль обезопасить все эти ценности и толкнула Абрама Иосебашвили на фиктивное расторжение брака). При этом ни один член ее семьи никогда и нигде не работал, а супруг всю жизнь имел очень скромный оклад.
За долгие годы совместной жизни Соня хорошо изучила капризный характер мужа. Она два раза в день навещала его и приносила ему еду, которую готовила сама. Ежедневно она покупала на базаре свежие продукты, а пищу готовила на частной квартире, где снимала комнату.
В больнице Иосебашвили не чувствовал себя отрешенным от дел. Часто в палате появлялись различные деловые люди. И хотя другие больные привыкли к таким визитам и не прислушивались к разговорам, но все же они обращали внимание на то, что в этих разговорах часто употребляются слова «артикул», «контейнер», «кримплен», «фонды», «дефицитный»...
Наступил день, когда Иосебашвили выписали из института. И, несмотря на то, что он еще немного хромал и пользовался палочкой, все, кто встречал его, да и он сам, были довольны.
В Рижском аэропорту, обычно мрачный, он расчувствовался, когда увидел Илью Гутмана с женой, которые приехали провожать его с большим букетом цветов.
— А это тебе, — приняв букет, Иосебашвили снял с руки японские часы «Сейка» и передал Гутману.
Затем Илья Семенович получил подробный инструктаж, адреса нужных людей и обещал выполнить все, о чем просил Иосебашвили. Так никто, кроме Гутмана, и не узнал, зачем же тот приезжал в Ригу. А Гутман умел молчать.
5. Паутина растет
Осень в Киеве была теплая и сухая. Последний день рабочей недели подходил к концу, и Давид Исакович Гольдберг, старший товаровед торгово-закупочной базы УРСа Министерства химической промышленности УССР, названивал друзьям, приглашая на рыбалку. В это время к нему в кабинет вошел невысокий плотный мужчина с густой проседью на висках.
— Здравствуйте, — не спрашивая разрешения, произнес он с очень заметным кавказским акцентом.
— Здравствуйте, — холодно ответил Давид Исакович.
— Я из Грузии, работаю, как и вы, по снабжению.
— А я вас не знаю, — сдержанно заявил Гольдберг.
— Да, правильно. Я прочел вывеску на улице и решил зайти поинтересоваться. Коллеги все-таки! Как у вас дела? План выполняете?
— С планом туго, — признался Гольдберг.
— Могу помочь, — доверительно сообщил незнакомец.
— Каким образом? — удивился Давид Исакович.
— Я договорился в Латвии о получении большого количества дефицитной ткани.
— Ну и что же?
— Если вы согласитесь, эту ткань будут высылать вам на базу, а вы будете направлять ее в Грузию, в магазины, какие я вам укажу.
— Ну и потом?
— Вот и все. За счет моих товаров вы будете выполнять план и еще от меня получать «свежую копейку». Для начала вот вам тысяча рублей, — не дожидаясь согласия, незнакомец вынул из кармана пачку денег и положил их на стол.
Давид Исакович быстро спрятал деньги в ящик стола, но, видимо, сообразив, что совершил опрометчивый шаг, тотчас настороженно спросил:
— А за что?
— Это только аванс, а что делать, я уже сказал.
Ответ незнакомца немного успокоил Давида Исаковича — ведь он не предлагал ему стать сообщником в бандитской шайке, а перевалка... это же пустяки, и Гольдберг уже с улыбкой спросил: