Дело по обвинению Ханукашвили и других суд рассматривал долго, шаг за шагом выявляя каждую незаконно оформленную сделку, терпеливо и последовательно разбираясь с каждым подсудимым.
Все они приговорены к различным срокам лишения свободы. В связи с тем что Абрам Иосебашвили скрывался, а расследование по делу созданной им преступной группы подходило к концу, материалы на него были выделены в отдельное производство.
7. «Курортник»
Шло время, и работники милиции установили все связи и места возможного появления Абрама Иосебашвили. Стало известно, что в последнее время он лихорадочно скупал ценные вещи, порой переплачивая комиссионную стоимость. Приемник «Сателлит», шуба, платиновый браслет, четыре пары японских часов в золотом корпусе, магнитофон, телевизор... Только за три дня он истратил пятнадцать тысяч рублей.
Следствие уже знало, что за спиной этого преступника было пять классов школы и тринадцать лет лишения свободы по четырем судимостям, две из них во время Великой Отечественной войны — за хищения социалистической собственности. Первые его шаги после освобождения в 1946 году были неудачными: аферу с тканями разоблачили, и он был вновь осужден на пять лет. Казалось бы, пути в торговые организации для него навсегда отрезаны, но он все же сумел занять должность товароведа торгово-закупочной базы «Грузуголь». Здесь он тщательно изучил все операции, связанные с возможностью получать дефицитные фондовые ткани, и, когда в республике вырос спрос на них, предложил свои услуги знакомым директорам промтоварных магазинов.
Курортный сезон в Сочи, как и на всем Черноморском побережье, в том году начался рано. Теплые и солнечные дни увеличили приток «дикарей». Не было дня, чтобы к Клавдии Андреевне Филатовой, проживающей в поселке Хоста, не обращались приезжие за ночлегом. И хотя дом ее стоял не на бойком месте, а на окраине поселка, тем не менее желающих хватало.
Однажды утром к ней в калитку постучался незнакомец:
— Хозяйка, сниму комнату!
— Не сдаю!
— Хорошо заплачу!
— Ну-ка зайди во двор, — предложила Филатова. Вошел, заметно хромая на правую ногу, хорошо одетый полный мужчина, пожилой, невысокого роста. В руке он держал небольшой чемодан.
— Я один, — сообщил он. — Мне нужна комната.
— Три рубля за сутки, — объявила Филатова.
— Согласен.
Филатова была немного удивлена тем, что незнакомец пожелал жить у нее за такую плату. «Впрочем, — подумала она, — мне-то что? Главное, платил бы аккуратно».
— Хозяйка, вот вам тридцать рублей аванса.
— А сколько времени вы будете жить? — спросила она, уже почтительно.
— Там видно будет, — неопределенно ответил новый постоялец.
Кроткий, как окрестила своего жильца Филатова, был мало похож на обычных курортников, которые целый день пропадали на море. Он все время просиживал во дворе, под деревьями. Ничем не увлекался, книг, газет не читал, больше находился в раздумье. Никто его не навещал, и сам он не старался завести с кем-либо знакомство.
Каждые десять дней он без напоминаний платил за комнату. Это хозяйку устраивало, хотя новый жилец отличался некоторыми странностями. Например, по понедельникам он тщательно перекрашивал изрядно поседевшие темные волосы в рыжий цвет. Этот цвет ему вовсе не шел, но он почему-то упорно закрашивал не только голову, но и усики. Так он прожил полтора месяца.
Однажды рано утром его разбудили сотрудники милиции.
— Ваши документы?
Кроткий долго рылся в карманах костюма, затем в чемодане наконец нашел паспорт.
— Вам придется проследовать вместе с нами. Возьмите с собой вещи, — заявил капитан.
Абрам Иосебашвили (а это был он) понял, что наступила развязка. На следующий день он был самолетом доставлен в Москву.
На первом же допросе Иосебашвили вдруг отказался понимать русский язык. Ему тут же предъявили личное дело, автобиографию, письма на русском языке, написанные его собственной рукой, и заключение графологов об идентичности почерка. «Языковой барьер» рухнул, но на все вопросы Иосебашвили отвечал односложно: не знаю. А однажды, войдя в кабинет следователя, он полез под стол. Симуляция была очевидной, что и подтвердили эксперты Научно-исследовательского института судебной психиатрии имени Сербского.