Прочитав это заключение, Байрамов заявил:
— Да, краска однородная по цвету, но это еще ни о чем не говорит.
— Почему?
— Разве только у нашего катера борта окрашены в голубой цвет? У катера № 153 они тоже голубые.
Это было действительно так, но в числе пяти катеров глиссирующего типа, которые имелись в Красноводском порту, катер № 153 тщательно проверялся и его причастность к наезду исключалась. Тем не менее обходить молчанием заявление Байрамова было нельзя, и я поставил перед экспертами дополнительную задачу — найти отличительные признаки красок, которыми были покрашены оба катера. Химики определили, что катер № 153 и катер № 136 покрашены одной и той же «берлинской лазурью». Другими словами, исследование химиков не дало ожидаемых результатов: цветовые признаки краски у обоих катеров совпали. Тогда на помощь пришли физики. Они сняли спектр люминесценции обеих красок для сравнения характеристик их свечения. Ведь кроме красителя, который в них был одинаков, в состав красок входили также наполнители (масло, белила). Эти компоненты могли быть использованы в разных пропорциях, что давало бы разный спектр. Анализ показал, что краска, в которую был покрашен катер № 153, отличается от краски катера № 136: в ее составе не было бария, но присутствовал кальций. Таким образом, с помощью спектрального анализа красок удалось найти дополнительное доказательство того, что наезд совершен именно катером № 136. Кстати, подобное исследование в советской криминалистике было одним из первых.
Байрамов несколько раз перечитал дополнительное заключение экспертизы, помолчал и тихо произнес:
— Это другое дело.
— То есть?
— Похоже, что наш катер, — и тотчас же добавил: — Но я ничего не знаю.
— Совсем ничего?
Допрашиваемый некоторое время колебался, наконец тяжело вздохнул и начал рассказывать.
Еще в субботу, во второй половине дня, Байрамову на работу позвонил Костров (он занимал в городе весьма высокий пост) и попросил в воскресенье дать ему катер для поездки на охоту. Отказать было неудобно, и Байрамов согласился. В воскресенье, в десятом часу вечера, Костров позвонил ему домой с водноспасательной станции и упрекнул Байрамова в том, что тот не оставил распоряжения и поэтому катер не дают. Костров передал трубку дежурившему на станции Мустафе Ахмедову, которому Байрамов приказал приготовить катер и поехать на охоту вместе с Костровым.
— Что было дальше, — после непродолжительного молчания добавил Байрамов, — я не знаю.
К этому времени следствию уже стало известно, что начальник водноспасательной станции и раньше использовал плавсредства не по назначению, грубо нарушая указания ЦК ДОСААФ СССР. Катерами станции, предназначенными исключительно для оказания помощи терпящим бедствие на воде, нередко пользовались посторонние лица.
В городскую прокуратуру для допроса вновь был приглашен Мустафа Ахмедов, дежуривший в тот вечер на водноспасательной станции. Допрос его был долгим. Следствие не спеша, шаг за шагом приближалось к истине.
— В воскресенье вечером катер выходил в море?
— Нет.
— Вам в тот вечер Байрамов звонил?
— Да.
— О чем шла речь?
— Он велел подготовить катер.
— Вы выполнили его распоряжение?
— Да. Но выезд не состоялся.
— Почему?
— Костров в последнюю минуту передумал.
— А куда вы дели бензин? Ведь вечером катер был заправлен горючим, а утром бак оказался сухим.
— Не знаю.
Очная ставка между Мустафой Ахмедовым и Оразмамедом Атаевым длилась недолго.
— Вы знаете друг друга?
— Мы друзья, — ответили Мустафа и Оразмамед.
— Вы, Атаев, когда-нибудь подменяли Ахмедова на время его выезда на охоту?
— Да, были такие случаи.
— Когда и при каких обстоятельствах?
— Не один раз, но сейчас я все случаи не помню.
— А все-таки?
Атаев опустил голову и негромко стал перечислять.
— Может быть, какой-нибудь из этих случаев вам особенно запомнился?
— Однажды Мустафа выехал на охоту вместе с Мухамедом Клычевым, с ними был еще один незнакомый человек высокого роста, полный. Они вернулись с охоты очень скоро.