По существу, надо было начинать все сначала. Предстояло максимально «осветить» личность потерпевшего, выяснить мотивы убийства (в частности, не совершено ли оно из мести), проверить ряд версий, и в том числе версию о том, что преступник — кто-то из лиц, убежавших через запасной выход. Стало очевидно, что без установления этих лиц найти истину будет трудно.
Кропотливая и упорная работа, поиск и опросы сотен граждан, находившихся в тот вечер в парке, наконец дали результаты: удалось установить личность одного из тех, кто в интересующий нас момент был в непосредственной близости от места преступления и, следовательно, видел убийцу. Этим человеком оказался А. А. Носов. Вскоре через него были установлены и другие свидетели преступления — В. П. Глотов, по кличке Муха, и С. С. Лексиков. За период, прошедший после убийства в парке, все трое уже были осуждены за кражи и другие преступления и отбывали наказание в различных колониях. Вскоре они были этапированы в Москву.
К моменту моего знакомства с Глотовым на его «лицевом счету» было уже несколько судимостей за различные преступления. Этот сухощавый, высокий двадцативосьмилетний мужчина считал себя «вором в законе» и придерживался всех тех правил, к соблюдению которых его обязывал «титул». Зная это, я решил попробовать найти к нему подход, понять его характер.
— Василий Павлович, мне нужна ваша помощь, — заявил я на первом же допросе. Глотов насторожился и замкнулся. Но на третьем допросе, который скорее можно было назвать беседой, он убедился, что я, несмотря ни на что, отношусь к нему с уважением, считаю его человеком, и стал поддерживать разговор.
На одном из допросов Глотов заявил:
— Я готов взять это убийство на себя.
— Нам нужна только истина, — ответил я ему.
— Не все ли равно?
И он стал объяснять, что неписаный закон, существующий среди подобных ему лиц, запрещает выдавать «коллегу» и вообще помогать следствию. Но, как он ни старался меня убедить в незыблемости этого закона, чувствовалось, что в душе он сам тяготится им, да и вообще готов покончить с преступной жизнью. Ему недостает только смелости, чтобы решиться.
Нужен был какой-то толчок со стороны. И таким толчком для Глотова, видимо, послужили наши неоднократные и долгие беседы по душам. После каждой встречи он все больше верил в благие намерения следствия, а главное — в то, что я не считаю его потерянным для общества. Все это и предопределило дальнейшее поведение Глотова. Наконец вот что он рассказал.
— Я сидел на лавочке вместе с ребятами по правую сторону аллеи, если идти от танцевальной площадки. Уже собирался уходить, как увидел, что со стороны площадки к нам приближаются Иван, по кличке Лысый, и незнакомый мне парень. Этот парень сел на противоположной от нас лавочке, и Иван начал с ним ругаться. Я подошел к ним и спросил, что случилось. «Зарежу его», — ответил Лысый. Я стал его отговаривать, но он меня не послушался и заявил: «Не твое дело!» Я отошел к ребятам, а Лысый действительно сразу же ударил парня ножом и, видимо, озверев, продолжал наносить удары один за другим. В это время мы услышали пистолетный выстрел. Нам и Лысому ничего больше не оставалось, как бежать из парка через запасной выход.
Контакт с Носовым и Лексиковым был установлен тоже не сразу. В конечном счете и они назвали убийцу — Иван, по кличке Лысый. Лексиков, кроме того, показал, что когда он отбывал наказание в колонии, то как-то написал своим родным в Орехово-Зуево о том, что действительный убийца Кулакова — Лысый, а Нерезков наказан несправедливо. В ответном письме родные сообщили ему, что Нерезков якобы уже освобожден и работает по-прежнему шофером. Он успокоился и больше не думал об этом.
Его мать и сестра подтвердили: в одном из писем Станислав написал им, что убийство в парке совершил не осужденный Нерезков, и просил мать сходить к следователю и сказать, кто убийца. Однако она к следователю не пошла, так как, по ее словам, «не хотела влезать в чужие дела и боялась, что потом затаскают по допросам». К тому же она слышала от людей, будто Нерезкова уже освободили, и написала об этом сыну.
Непосредственно перед убийством Кулакова в городском парке произошло вот что. Иван Елагин, по кличке Лысый, стоял возле танцевальной площадки. Он был одет в белую рубашку. К нему подошел знакомый — Геннадий Попов — и спросил:
— Почему ты пропил мой френч?
— Куплю тебе новый, — ответил Елагин.
Геннадий стал стыдить его. Лысый разозлился и сильно ударил его в живот. Геннадий от удара упал. И тут к ним подошел стоявший неподалеку Павел Кулаков.