В июне на кладбище, у могилы отца, Александр познакомил Елену Борисовну с братом Владимиром и его женой. Преображенской Елена Борисовна не понравилась. Вскоре она уехала в Литву и подробно описала свекрови, с кем встречается ее сын. Эльвира Семеновна заволновалась и, опасаясь, что Александр все-таки «наделает глупостей», заторопилась с отъездом. Александра она заставила вернуться домой.
В первые дни после ее приезда Александр под различными предлогами приходил с работы поздно. Эльвира Семеновна догадывалась, что сын продолжает поддерживать связь с Филипповой. Однажды между ними произошел такой разговор. Несмотря на поздний час Эльвира Семеновна не ложилась спать в ожидании Александра. Не успел он войти в комнату, как она спросила:
— Что с тобой, сынок?
— Ничего.
— Я боюсь за тебя.
— Почему?
— Я не хочу, чтобы с тобой повторилась история Владимира.
— М-да...
— Мне горько и больно за Володю, хотя Таня прекрасная женщина. Но в наше время надо на жизнь смотреть здраво. И думать не смей о женитьбе на женщине с ребенком! — решительно заявила Эльвира Семеновна.
Зная крутой характер матери, Александр ничего не ответил. Однако он стал реже встречаться с Еленой Борисовной. Эльвира Семеновна успокоилась. А Филиппова была в отчаянии, видя, как резко изменился к ней Александр после возвращения матери. И, пожалуй, она тяжелее всего переживала мысль, что он вообще раздумал на ней жениться.
Передо мной сидел Александр Драпкин — высокий, атлетически сложенный сорокалетний мужчина. Он явно нервничал.
— Как вы думаете, кто мог убить вашу мать?
— Я не знаю.
— Скажите, не было ли у нее врагов среди родственников?
— Нет и не могло быть!
— Почему?
— Да потому что она всю жизнь делала людям только добро.
— А когда вы ушли на работу в день убийства?
— Как обычно.
— Скажите поточнее.
— В семь тридцать утра.
— Утром, до вашего ухода на работу, к вам никто не приходил?
— Нет, никто.
— А когда вы уходили, по дороге никого не встретили?
— Нет.
— По заключению судебных медиков, смерть вашей матери наступила примерно за два с половиной — три часа до того, как был обнаружен труп, то есть когда вы еще находились дома. Что вы на это скажете?
— Этого не может быть!
— Тогда познакомьтесь с заключением эксперта.
К моменту допроса следствие уже располагало выводами экспертизы, проведенной лучшими специалистами страны — лучшими потому, что следствие стремилось получить наиболее точное заключение о времени наступления смерти потерпевшей. Очень важно было решить этот вопрос. Однако по ряду причин, не зависящих от экспертов, абсолютно точное время они назвать не могли.
Александр Драпкин, ознакомившись с заключением, видимо, понял это, так как заявил:
— Я не согласен с этими выводами!
— Почему?
— Потому что мою мать убили, когда меня дома уже не было.
После непродолжительного раздумья он раздраженно добавил:
— В конце концов могла же вся эта трагедия произойти буквально через пять минут после моего ухода на работу!
— Да, конечно, — согласился я. — Но, может быть, до вашего ухода на работу к вам все-таки приходил кто-нибудь?
— Вы что, подозреваете меня!? — возмутился Драпкин, поднимаясь со стула.
— Допрос еще не закончен!
Он молча сел.
— Записка с телефоном Лебедева принадлежала Филипповой. Можете вы объяснить, как она оказалась в комнате рядом с вашей убитой матерью?
Для такого вопроса у меня были все основания, так как при повторном допросе Лебедева, когда стало известно, что он знает Филиппову — свою соседку по даче, Евгений Евгеньевич вспомнил, что однажды разговаривал с ней о строительных материалах для дачи и по ее просьбе дал свой домашний телефон.
Этот вопрос был для Драпкина крайне неожиданным. Он долго молчал, а затем ответил:
— Не знаю.
Для того чтобы окончательно изобличить Драпкина в преступлении, надо было установить точное время убийства. Кропотливый поиск и проведение следственных действий вскоре дали результаты.