Изуку вытащил телефон и отправил Урараке сообщение о том, где он. Когда он убрал телефон в карман и посмотрел вверх, Икки уставился на него более серьезно, чем стоило ожидать от ребенка.
— Всемогущий — это золотой век, — начал тот, проталкивая ложку в мятное мороженое. — Он классика, но Деку совершенно другой. Во-первых, он Номер Один!
Мидория указал мороженным на мальчика:
— Всемогущий был Номером Один на протяжении десятилетий. Десятилетий.
Под разговор они доели мороженое. Таканака переключился полностью на свои блины и с недоумением наблюдал, как они спорят. Мидория был слишком увлечен, ведь он не мог так долго разговаривать о лучшем герое из всех когда-либо живших, о Всемогущем.
— Юху! — Изуку замолчал и посмотрел вверх. Урарака махнула ему рукой, шагая по траве к ним. — Я знала, что это ты. Я бы узнала эти кудри где угодно.
Серо следовал за Ураракой. Каминари оккупировали фанаты, с которыми он поочередно фотографировался. Они были без геройских костюмов и не приняли меры, чтобы скрыть свои личности. Узнаваемая эксцентричная прическа Каминари уже привлекла множество детей.
Мидория рискнул взглянуть на Икки. Его глаза были распахнуты так широко, что грозились вылететь из орбит.
— Уравити, — прошептал он. — Целлофан. Электрозум.
Таканака перевел взгляд с Икки на Мидорию:
— Они герои?
— Пап, боже.
— Ага, — ответил Изуку. И затем, почти смущенно, он махнул в ответ Урараке. — Привет, ребята.
— Смотри, пропустишь выступление первокурсников, — сказал Серо. — Все остальные уже на стадионе.
— Вы уже видели Каччана? — спросил Мидория, — Как он держится? Волнуется?
Урарака засмеялась:
— Он делает вид, что ему все равно, но мы все знаем, что он тайно молится, чтобы его ученики справились. Он такой же, как Айдзава.
Икки уставился на Мидорию:
— Ты сказал Каччан.
— Ух, — он вздохнул.
— Деку — единственный человек, который называет Взрывного героя Каччаном. Даже Красный Бунтарь не называет его так.
— М-м, — снова протянул Мидория.
Икки открывал и закрывал рот, пытаясь вспомнить, как разговаривать. Таканака все еще улыбался, не обращая на них внимания. Урарака и Серо выглядели огорченными.
— Он сделал это снова, не так ли? — спросила Урарака у Серо.
Тот потер висок:
— Пожалуйста, Мидория, это не может продолжаться так больше.
Каминари попрощался с последним из своих поклонников и подошел к ним:
— Что Мидория опять выкинул?
— Тусуется с фанатами, не говоря, что он Номер Один, — сказал Серо.
Каминари перевел взгляд с вытянувшегося лица Икки на Урараку, что пыталась одновременно хмурить брови и не рассмеяться, а потом на самого Мидорию, который ерзал под их взглядами, но так и не снял еще маску Бэтмена.
— Чувак, — сказал Каминари, — снова?
Мидория поднял руку и осторожно снял маску. Икки издал тихий писк, как будто кто-то наступил на него. Его глаза стали влажными.
— Прости, — поспешно произнес Изуку. — Я не хотел быть грубым, я просто…
— Он забывается, иногда, — сказал Серо.
— Он до сих пор не привык быть знаменитым, — согласился Каминари и поморщился. Прошли годы с тех пор, как они впервые попали в заголовки национальных газет, и с тех пор они стабильно оставались на них.
— Он… — Серо пытался подобрать слова.
Урарака пожала плечами:
— Деку есть Деку.
— Прости, — еще раз произнес Мидория.
Но вместо того, чтобы разозлиться или расплакаться, Икки вскочил на ноги и выкрикнул:
— Я выиграл!
Изуку непонимающе моргнул:
— Что?
— Деку купил мне мороженое с Деку — ты должен признать, что теперь ты лучший герой!
— Что… Нет! Это не считается!
— Это имеет смысл. Ты не можешь сказать, что ты лучший герой, поэтому тебе автоматически нужно болеть за кого-то другого, а это значит, что твой аргумент не засчитывается.
— Нет!
— Мой приз: автографы и селфи, — заявил Икки, кивая самому себе. В его глазах блеснуло то, чего не было раньше, и он так сильно улыбался, что его щеки, должно быть, болели, но в остальном он выглядел довольным, а не на грани эмоционального срыва. Мидория подвел итог, что они с Икки все же отличаются друг от друга: ему потребовались месяцы, чтобы перестать трястись всякий раз, когда он разговаривал со Всемогущим.
— В любом случае, ты бы их получил, — сказал Изуку, взяв маркер, который Каминари протянул ему.
После подписания толстовки с Деку (и шляпы, и чехла для телефона, и небольших попыток протянуть даже толстовку со Всемогущим) и сделав кучу фотографий вместе, Серо похлопал Изуку по плечу и сказал:
— Нам действительно нужно идти.
Плечи Икки опустились:
— Точно. Я понимаю.
— Хочешь пойти с нами? — спросил Изуку.
Тот резко выпрямился:
— Что? Правда?
— Правда. Я все равно хотел делать заметки про причуды и стили сражения учеников, и что-то подсказывает мне, что ты сможешь помочь с этим, — он взглянул на Таканаку, который невнятно пробормотал что-то вроде «я ничего не понимаю в героях», но Мидория его заверил, что все в порядке. — Вы можете оставаться с нами, пока вам не надоест.
Таканака взглянул на блаженное выражение лица Икки и сдался:
— Скорее пока вам не надоест.
Урарака выбросила кулак в воздух:
— Чем нас больше, тем веселее.
Они выбросили палочки от мороженого и поспешили к стадиону. Сущий Мик уже зазывал людей. Вскоре первокурсники впервые вышли на арену под солнце.
Изуку думал, что выступление детей на спортивном фестивале заставит его почувствовать себя старым, но это было не так. Мидория смотрел, как экраны размером с рекламные щиты воспроизводят самые яркие моменты прошлогоднего фестиваля. Он видел, как школьники занимают свои места, держа в руках недавно купленные игрушки с лицами его друзей. Он посмотрел вниз, и увидел, как Икки уставился на него, и, не задумываясь об этом, провел рукой по волосам мальчика, точно так же, как делал это Всемогущий, когда он был моложе — и делал до сих пор, время от времени — и наблюдал, затаив дыхание, как лицо Икки озарилось счастливой улыбкой.
Он не чувствовал себя старым, понял он. Он был просто рад, наблюдая, как подрастает следующее поколение.
29.01.2018