Мэтт тяжело дышит, сжимает простыни в кулаках и душит непрошеные слезы. Наплевать, как сильно хочется закричать и выплеснуть чувства, наплевать, что желание броситься вслед застилает глаза алой пеленой. Наплевать, что он уже готов отдать всего себя за ночь чуть подлиннее обычной. Хоть на мгновение, хоть на пару секунд задержать рассвет.
Но Мэтт знал, на что шел. Не надевал розовые очки, не строил каких-то планов, не мечтал о романтической истории. Только никто не сказал ему, что будет так больно.
В его мыслях все должно было быть простым. Молчаливый уговор «это не чувства» и лишь одно правило — не касаться Гарри. Ну конечно, Шелби вряд ли приняла бы следы чужой страсти на теле любимого мужа. Вот только быть чьим-то грязным секретом совсем не так просто, как кажется. И удерживать на лице улыбку, когда Доминик в перерывах между съемками смеется, закатывает глаза и кивает головой на воркующую семейную парочку, тяжелее, чем кажется. Новая фотография в Instagram с нежной подписью, новый пост в Twitter, каждый из которых пропитан счастьем семейной жизни, новая зарубка на некогда гладком и не испытывающем боли сердце.
Но когда ночь вступает в свои владения, когда сумерки накидывают звездное покрывало, дверь трейлера с тихим щелчком открывается.
— Ты должен понять меня, Мэттью, — тихий шепот прямо перед тем, как завладеть губами, вызывая тихий всхлип.
Мэттью не понимает. Но понимать и позволять — разные вещи.
И вновь смятая постель.
Вновь не успевающие заживать синяки.
Вновь багровые засосы.
Потому что любовь она такая. А когда любишь за двоих, времени на раздумья не остается.
Часть 6. Малек
Даже не успев перешагнуть порог дома, Алек слышит доносящиеся из-за двери голоса, и его губы расплываются в слегка грустной улыбке.
Лайтвуд заходит в освещенную солнечным светом комнату и на секунду пропадает. На бордовом кожаном диване рядом с Клэри и Изабель сидит не кто иной, как Магнус Бейн. Его смех так заразителен, что скоро его подхватывают и девушки.
Алек хочет усмехнуться, сказать, что, он чувствует запах гари, доносящийся с кухни. Хочет пошутить над кулинарными способностями девушек, но он ловит на себе взгляд Бейна и забывает обо всем.
— Магнус!
Алек врывается в лофт в тот самый момент, когда из темноты портала выныривает сгусток черной энергии, тянущий свои щупальца к самому сердцу Верховного мага Бруклина, лежащего без чувств на осколках стеклянной столешницы. Три стрелы, выпущенные друг за другом уверенным движением нефилима, даже не ранят это существо. Проходят сквозь него и с противным звуком врезаются в стену.
Лайтвуд успевает проклясть свою беспечность, весь институт и мать, которая ранним утром вызвала его к себе для отчета о ночной вылазке. Страх за родного человека застилает глаза, и он бросается твари наперерез, хотя и понимает, что не успеет.
Щупальцам до сердца Магнуса остается около пары миллиметров. Алеку до его мага — несколько роковых шагов. Заранее проигранный бой. Но неожиданно щупальца замедляются, а черный сгусток начинает обретать более человеческий силуэт — промедление в секунду, но Лайтвуду этого достаточно, чтобы добежать до Бейна и выдохнуть от облегчения, нащупав пульс.
— Магнус Бейн… Надо же, — кажется, что голос доносится отовсюду, окружает, и Алек готовит еще одну стрелу. Целится твари туда, где у обычного демона было бы сердце. — Какой храбрый нефилим, вот только это не поможет, — голос становится ироничным. — У меня с этим магом давние счеты. Я искал его так долго, но хитрец умеет убегать и прятаться. И откуда только такие умения? Явно не по папочкиной линии передались.
Еще одна стрела достигает своей цели, но не дает никакого результата, как и предыдущие. Оглушительный смех сотрясает лофт.
— Я хотел убить его, но ты появился так удачно. Ведь так намного лучше… Отобрать самое дорогое, причинить боль любимому созданию, — тварь говорит словно сама с собой, и, хотя силуэт не двигается, Алек представляет, как он потирает руки в восторге от своей идеи. — Мальчик, передай Бейну, что долги надо возвращать. И если он не захотел по-хорошему, то будет по-моему.
Магнус стонет, приходя в себя, и Алек бросается к нему, откидывая ненужный лук в сторону. Последние слова существа негромкие, но вливаются в кровь, в мозг, пробегают мурашками по спине:
— Бейн, можешь наслаждаться своим нефилимом еще неделю. А потом ты его забудешь.
Ночь наступает на удивление быстро, пронизывающими ветрами прогоняя день. Жаль, что ветра не могут точно так же прогнать случившееся днем. Алек сидит на балконе лофта Магнуса, и вновь и вновь прокручивает в голове слова твари.