Войдя в комнату, Дмитрий увидел среди присутствующих Пашку Прудника — низкорослого парня с непокорным вихорком на макушке — и удивился, как он мог сюда попасть? Потом вспомнил слова Кости о том, что Прудник работает в их бригаде, и решил, немного успокоившись: «С таким я, пожалуй, потягаюсь…»
Бригадир пожал руку Полеводе и сказал:
— Учти, дружище, у нас все трудятся на совесть. Наша бригада почти коммунистическая… — И медленно провел широкой ладонью по густому ежику. Слово «почти» чуть не рассмешило Дмитрия. Но он вовремя заметил предостережение в веселых глазах Кубаря и сдержался. Возможно, случайный смешок мог оказаться роковым для него.
Переодеваться пошли все вместе. Когда получали инструменты, выяснилось, что бригадир не выписал ему отбойный молоток.
— Несколько дней поползай в лаве, присмотрись, как хлопцы рубают. Получишься — тогда получай хоть два сразу, — улыбнулся он подобревшими карими глазами.
И Дмитрий решил, что Чепурной не такой уж сухарь, как показался ему сперва.
Когда забойщики разместились по своим уступам и в лаве раздалась разнокалиберная дробь отбойных молотков, Мите стало немного страшно: казалось, что от этой неистовой пальбы полетят к черту деревянные стояки, рухнет кровля — и тогда всему конец…
В первом, нижнем, уступе работал Захар Кавун. Полевода просидел рядом с ним более часа. Он, что называется, увлекся работой забойщика. За все время Кавун не сказал ему ни слова и вообще будто не замечал его присутствия. Голый до пояса, он работал в полную силу своих упругих мышц. Лоснящееся от пота, потемневшее от угольной пыли, тело его казалось вылитым из чугуна. Захар работал с таким напряжением, что нельзя было понять: делает он это по необходимости или по привычке. Если ослабевала подача воздуха, Кавун ненадолго выключал молоток и орал на всю лаву:
— Бригадир, стою!..
И опять брался за работу. О Кавуне говорили, что он зазнался, ведет себя вызывающе, никого не признает, но сейчас Дмитрий забыл об этих наговорах. Его захватила самозабвенная работа мастера.
Из забоя Кавуна он пробрался к Кубарю. Этот работал легко и весело. Когда молоток на какое-то время умолкал, слышно было, как забойщик балагурит сам с собой или что-то поет. Видимо, это помогало ему в работе.
— Может, попробуешь? — выключив отбойный, спросил Кубарь у Дмитрия. В свете аккумуляторки было видно, что Костя доверительно улыбается. Полевода молча взял из его рук молоток. И хотя он знал его устройство, мог разобрать и собрать, как и все мальчишки шахтного поселка, научившиеся этому от своих отцов-шахтеров, но в первую минуту испытал чувство растерянности. Одно дело знать молоток, а другое — действовать им, когда он включен. Но он решительно держал молоток и не выдал своей растерянности даже тогда, когда тот после включения воздуха, как огромная живая рыбина, готовая выскользнуть, судорожно забился в его руках, сотрясая все тело. Дмитрий изо всех сил сжимал рукоять, направляя пику в пласт. Вырвется — и все пропало: никогда уже ему не быть забойщиком. Пика то глубоко и мягко погружалась в уголь, то скользила по нему, как по кремневой глади, а глыбы не отваливались. Беря из рук Дмитрия молоток, Костя покровительственно улыбнулся и обнадежил:
— Не унывай, забойщик из тебя получится наверняка. — И неожиданно спросил: — А как там Захар? Что-нибудь рассказал, показал?
Дмитрий отрицательно покачал головой.
— Гад! — озлился Костя. — Ему никто не нужен. Выработал себе идиотский девиз: работать, работать… и все. — И вдруг, понизив голос, добавил: — А ты знаешь, что уголь, который добывает Кавун, неполноценный?
— Почему? — недоверчиво взглянул на него Полевода.
Костя немного помолчал, словно не решаясь продолжать разговор.
— Кавун готов его зубами грызть, — процедил он. — И не для государства, учти. О государстве он меньше всего думает. Ему бы гроши да дом хороший…
Карабкаясь вверх по лаве, Дмитрий думал, что с Кавуном у Кости натянутые, а возможно, даже враждебные отношения.
К уступу, где работал Прудник, Дмитрий пробрался незаметно. Он хотел посмотреть, как трудится этот с виду ничем не приметный, малосильный парень. Ему казалось, что Павлику должно быть очень трудно. Он представлял его измученным, вспотевшим. Но то, что он увидел, поразило Дмитрия. Прудник удивительно легко и ловко орудовал отбойным молотком. Приветливо улыбнувшись Полеводе, попросил глазами, чтоб тот пододвинул ему деревянную стойку. Выключив молоток, он тут же принялся крепить вырубленное пространство. Работал Павлик сноровисто, быстро. Дмитрий принялся ему помогать. Пока они были заняты этим делом, Дмитрий заметил, как кто-то проскользнул совсем рядом вверх по лаве, обдав его на мгновение беглым светом аккумулятора.