Полевода понял, к чему клонит парторг, и, чувствуя, что не может согласиться с ним, приготовился к спору. Сейчас Захара нельзя ставить бригадиром, хотя он старше и опытнее его, Дмитрия. Кавун привык работать только для себя. В погоне за рублем он может угробить начатое дело, завалит лаву…
— Ты не подумай, что я подвожу базу под Кавуна, — опередил возражения Полеводы Сомов. — Захар не Кузьма. Бериловская стрелка к нему, пожалуй, не подойдет. Слишком большую скорость ему дали, может своротить стрелку — и под откос. Придется применить тормоза. — Он на секунду задумался. — Если разобраться, то за Кавуна в первую голову в ответе мы, руководители. Избаловали его индивидуальными рекордами. Словом, раздули пузырь, а на поверку он оказался мыльным. Кавуна надо приучать болеть за коллектив. А вот как это сделать, — он развел руками, — об этом надо подумать.
— По-моему, Захара сбивает с толку горный мастер Бабаед, — вставил Полевода, — вроде б подопечный у него Кавун.
И рассказал все, что ему было известно о их дружбе.
Сомов вдруг оживился:
— Вот, вот… Выходит, школа стяжательства и личной наживы Бабаеда оказалась сильнее наших убеждений. Да и убеждали ли мы по-настоящему Кавуна? — казалось, у самого себя спросил Сомов. — Пустили, как говорится, по воле волн, а теперь говорим, что парень неисправимый, длинные рубли, дескать, его погубили.
Говорили долго. Когда Полевода вышел из кабинета, невольно подумал, что так откровенно разговаривал бы с ним родной отец. Сомов не сказал прямо, как поступить с Кавуном: исключить его из бригады или нет. Но после беседы с парторгом Захар ему стал понятнее и ближе. Для него буквально было открытием сообщение Сомова, что Захар в свое время обучил многих молодых забойщиков. Дмитрий вспомнил, как тогда в лаве Кавун пришел к нему на помощь, одолжил запасной зубок.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Вернулся Дмитрий на шахту к вечерней смене. Потолкался с полчаса в нарядной, хотел было уходить, но кто-то взял его за руку. Это был Кубарь.
— Где пропадаешь? Пошли во Дворец на танцы.
Костя действительно оделся для танцев: в новом костюме, при галстуке, в начищенных до блеска сапогах. Полевода недоуменно посмотрел на него: какие еще танцы? Но Кубарь, ухватив за руку, уже тащил его в сторону Дворца. Там проходила репетиция самодеятельности, Костя танцевал первым. Плясал он лихо, словно на невидимых крыльях летал по гулким подмосткам, выбивая частую дробь. Потом закружились парами девушки, легкие и тонкие, словно березки. Но Полеводе было не до танцев. Он постоял несколько минут и стал пробираться к выходу. По дороге ему встретился Звонцов. Он шел со стороны чайной, слегка покачиваясь. Полевода увидел его в свете фонаря и хотел было свернуть в сторону, но Пышка окликнул его:
— Шуряк, погоди-ка!
Дмитрий нехотя придержал шаг. Пышка был одет, как всегда, в коротенькое, выше колен, пальто, узенькие брючки и остроносые туфли без галош. «Форсит, а ноги, небось, мокрые», — с усмешкой подумал Полевода. Пышка уже успел выпить, но держался на ногах уверенно. Он вытащил из кармана папиросы и предложил:
— Выпить не хочешь, шуряк? А то могу угостить.
— Неохота да и времени нет, — стараясь не глядеть на него, проговорил Полевода.
— Зря, — искренне пожалел Пышка и, ухмыляясь, добавил: — Высокая идейность мешает, ясно…
Дмитрий ничего ему не сказал и медленно зашагал своей дорогой. Звонцов не отставал от него. Ему, видно, не хотелось так скоро отпускать Дмитрия.
— А почему про Ирину не спрашиваешь? — снова заговорил Пышка.
Дмитрий посмотрел на него через плечо, остановился.
— А что с ней?
Пышка втянул голову в плечи.
— А что может случиться с красивой девицей в чужом городе? Наверно, замуж вышла…
— Что ж, это ее дело. Пусть выходит… — сказал Дмитрий.
— Вот это по-нашему, по-современному! — обрадовался Пышка. — Привязать себя к одному подолу? Да кому это нужно…