В потемках он задел кого-то ногой. Донесся сердитый голос:
— Нешто повылазило…
Вишняк присмотрелся и увидел двух бойцов, расположившихся на земляном полу. То были легкораненые, ожидавшие своей очереди на перевязку. Промолчав, он вышел на дощатый шаткий порожек избы.
Моросил спорый осенний дождь. С соломенной крыши торопливыми струйками сбегала вода. Вишняк подставил ладонь под одну из них. Студеная серебряная струя зазвенела и скоро наполнила корытце ладони. Он смочил разгоряченный лоб и снова подставил ладонь под струю. Он чувствовал, как постепенно мутная пелена спадала с глаз и не так уж стреляло в висках.
Сразу же за неогороженным двором начиналась унылая осенняя степь. Она тянулась под изволок и обрывалась где-то далеко, на хребте небольшой возвышенности. Сквозь сизый дождевой туман смутно вырисовывались фигуры людей и доносились неясные голоса. Вишняк присмотрелся и увидел далеко в степи грузовую машину. Она стояла неподвижно, и только какие-то две фигуры маячили на ней. От машины протянулась цепочка людей. Она уходила к самому горизонту и там исчезала в мокрой сутеми.
«Передают снаряды», — подумал Вишняк и тут же вслух сердито проговорил:
— Развезло-то как. Ни конем, ни машиной не подступишься.
Сойдя с порожка, он направился через двор напрямик по лужам к маленькому сарайчику, сплетенному из хвороста и кое-как облепленному глиной. Дверь была приоткрыта, и Вишняк заметил в уютном тихом полумраке ворох свежего сена, приятно пахнущего солнечным полем. На сене было несколько свежих вмятин. Видимо, до него кто-то уже отдыхал здесь. Он поднял голову и увидел чьи-то ноги в мокрых, грязных обмотках.
— Эй, кто там?.. — окликнул он.
Ответа не последовало. Торчавшие из сена ноги даже не пошевелились. «Спит, что ли»? — подумал Вишняк и стал взбираться на гору, погружаясь выше колен в рыхлое сено. «Бабья работа, сразу видно, — думал он. — Мужик — тот бы сложил так, что и вилами не проткнешь».
Он на четвереньках подполз к спящему и легонько толкнул его в бок. Тот поднял на него сонные глаза, что-то пробормотал, и веки его снова сомкнулись.
— Ну спи, дьявол с тобой, — сказал Вишняк и лег рядом с солдатом, широко разбросав ноги.
После нескольких утомительных бессонных ночей сегодня он в первый раз по-настоящему мог отдохнуть, выпрямить тело, прислушиваясь, как разгоряченная кровь бродит во всех его членах. В голове по-прежнему шумело, хотя уже и не отдавало в висках такой острой болью. Хотелось спать, но он всячески старался отогнать сон, блаженствуя и упиваясь драгоценными минутами покоя. Вишняк прислушивался к далекой артиллерийской канонаде и не заметил, как пришел сон. А когда проснулся, на дворе было все так же светло. В первую минуту ему показалось, что спал он очень долго — день, ночь и, может быть, еще день. Но странно, в голове шумело сильнее прежнего.
— Спи, чего схватился, — услышал он простуженный и как будто сердитый голос.
Говорил солдат, которого не мог добудиться Вишняк. Он сидел, по пояс утопая в сене, раскуривая трубку с длинным ореховым мундштуком. Трубка была зажата в кулаке так, что ее не было видно. Казалось, что солдат тянул дымок из увесистого жесткого кулака.
— Я вон, почитай, двое суток без просыпу провалялся, — сказал он. — И еще спать охота. А ты, поди, и часу не спал.
Солдат покуривал трубку, и щетинистые щеки его то разглаживались, то снова морщинились.
— Ты бы не курил, а то сено ведь… — сказал Вишняк.
Солдат, видимо, не расслышал его слов, сделал глубокую затяжку и, шумно выдохнув весь дым сразу, пробормотал:
— Беда, и только…
И Вишняк подумал: «Видать глухой. Контужен, не иначе».
— Беда, — немного подумав, сокрушенно покачал головой солдат. — Там вон насмерть бьются. Людей, считай, с горсть осталось, а ты вот лежи на сене, точно пес, скукой томись.
По всему видно было, что солдат и в самом деле тяжело переживал свое одиночество, свою оторванность от людей. Он часто задумывался, погруженный в какие-то волновавшие его мысли, то и дело сокрушенно качал головой, приговаривая односложно:
— Беда, и только…
Уловив его взгляд, Вишняк спросил:
— А ты чего тут валяешься? Захворал, что ли?
— Русский я, из-под Пскова. Село Липки слыхал? Рожь у нас отменная родит. Ух, какая рожь!.. — он даже закрыл глаза и крутнул головой.
Рожь, видимо, родила у них и в самом деле превосходная.
Вишняк промолчал, окончательно убедившись, что солдат действительно глух.