– Меня зовут Влада! Владислава! – зачем-то признаюсь я и в ту же секунду жалею об этом. «Изверг. Живодёр. Изгой», – строгим напоминанием крутиться в мыслях, подменяя головную боль.
– Славик мне нравится больше, – на его губах мелькает скупая улыбка.
Тогда он впервые мне улыбнулся, а я сочла это чем-то особенным, располагающим и всецело искренним, точно сверкнувшая из густой тьмы искорка.
– А как зовут тебя?!
Мой вопрос застигает его врасплох. Он, кажется, не дышит, только лишь летний ветер тревожит его без того лохматые волосы.
На самом деле мне известно его имя – в своих рассказах детвора обзывала его Ростик. Именно коварный Ростик третировал бабулек, воровал яблоки на чужих участках и мучил животных. Именно Ростик жил со мной по соседству и невольно пополнил ряды тех чудищ, которых боится каждая малолетка.
– А я… Я никто, – обречённо произносит мальчик, прежде чем скрыться на веранде собственного дома.
Монстр снова исчез, будто жил лишь в пугающих байках. И только притоптанный у забора островок травы заверял, что он действительно существует.
ГЛАВА#5
РОСТИСЛАВ
И пусть репутация нашей семьи оставляла желать лучшего, в прежнюю школу меня принимают без колебаний. Щедрый взнос отца не оставил директору выбора, отчего жадная до денег женщина заботливо провела меня на первый урок, отбросив всякие формальности.
Деньги решают многое. В Самане же они решают всё.
В 11 «А» класс я попал неслучайно, ведь в нём училась она. Я уловил её имя среди списка учащихся и моментально определился с выбором, подкрепив своё решение кратким убеждением: если уж судьба заставила меня столкнуться с прошлым, то пусть эта встреча запомнится надолго.
– Жди здесь, Ростислав. Ученики и учитель скоро прибудут, – со льстивой улыбкой произносит директор, а затем покидает меня, монотонно пробивая каблуками дощатый пол коридора. Раз, два, три…
На удивление меня ничего не тревожит, словно кто-то вдарил по рубильнику чувств, отключив всякую эмоцию. И даже когда возле нужного кабинета собирается толпа ребят, я молчаливо наблюдаю за ними со стороны, как если бы смотрел документальный фильм о беспечной жизни старшеклассников.
Её нет среди присутствующих, но есть те, кто знаком мне с детства. В татуированном выскочке я узнаю кудрявого мальчишку, когда-то вполне дружелюбного и забавного. Вот только сейчас он едва ли походит на беззаботного мальца с парой шуток в кармане, скорее на хвастливого бунтаря, без конца цепляющих девчонок.
– Прекращаем балаган! Заходим! – строго бросает прибывшая училка, запустив толпу в кабинет. Она напоминает мне клочку, загоняющую цыплят в курятник, либо надзирателя, контролирующего преступных малолеток. – Ну что вы как стадо баранов? Живо по местам!
Я же по-прежнему остаюсь для всех невидимкой. И не только я.
В этой «дружной» компании не находится места для хрупкой девчонки – отстранённой, очевидно затравленной. Держась поодаль и прижимая к груди потрёпанный учебник, она устало ждёт, пока все ребята ввалятся в кабинет, но не успевает прошмыгнуть следом, ибо последний – татуированный блондин – демонстративно хлопает дверью перед её носом. Вздрогнув, точно от удара, она остаётся топтаться на месте, не решаясь зайти.
В память ненароком врезаются картинки из собственного детства, вызывая жгучую злость и боль с привкусом несправедливости. Отпрянув от стены, я подхожу к сгорбленной девчушке, улыбаюсь, а затем учтиво открываю ей дверь и, кратким кивком, приглашаю войти. Она распознаёт мой жест не сразу, какое-то время удивлённо смотрит на меня огромными карими глазами и только по звонку робко переступает порог кабинета. Я же прохожу вслед за ней.
Меня тотчас обдаёт вниманием десятка любопытных глаз, которые нисколько меня не заботят. Мне плевать на шепотки, сменившие тишину, плевать на то, что сейчас творится в их головах – эти люди для меня ничего не значат. Они просто никто, очередная массовка моей серой жизни.
– Всем встать! Урок начался! – в приказе бросает учитель и тут же осекается, подметив мою фигуру. Прищурившись, она сглатывает ком недоумения: – А ты кто такой? Ростислав? Туманов?
Я сухо киваю ей в ответ, в то время как учитель, вернув серьёзность лица, презентует меня классу. До меня урывками доносятся огрызки лживой характеристики: отличник, активист и просто славный малый, поступивший к нам по причине переезда. В её хвалебном тоне сквозит звон деньжат, коими бравировал мой отец, что так же меня не волнует. Не трогает и то, что одноклассники встречают меня как офицера – по стойке «смирно», пусть делают это невольно.