– Зачем ты вернулся? – вырывается сдавленно.
Его взгляд остывает. Хватка заметно слабеет. Он так близко, что мне слышны его мысли. Уничтожить. Растоптать. Сломить.
– Я приехал за тобой, – отзывается чуть мягче. – Разве не ясно?
– Это бессмысленно…
– Вовсе нет. И готов поспорить, что тебе это нравится.
– О чём ты говоришь? – слёзно шепчу я.
Раст молчаливо смотрит сквозь мрак, неспешно обводя глазами каждую черту моего лица. Изучает. Фиксирует. Улыбается. Моё же дыхание превращается в прочерк, походя на паническое.
– Об этом, – выдаёт он, проведя костяшками пальцев по моему подбородку, губам и остановившись на ключице. Тело тотчас покрывается мурашками, а колени слабеют. – Признайся, ведь именно об этом ты мечтала долгие годы?
Я хочу возразить, но голос меня покидает. Как и рассудок, что крошится под его натиском. Я почти уверена, что схожу с ума, когда Раст тянется ко мне с поцелуем, а затем останавливается в миллиметре от губ.
– Прозвенел звонок, Славик. Урок окончен.
Словно по заказу по ушам бьёт оглушающий звон. Я морщусь от раздражающего звука и… просыпаюсь.
Проклятье!
Разлепив глаза, я хватаю с подушки мобильник, что трезвонит в адском рингтоне и, ругаюсь про себя, прочитав имя звонившего. Настырная Ари не думает прекращать вызов и, даже когда звонок обрывается оператором, безустанно строчит гневные сообщения.
«Чёрт возьми, Влада, куда ты пропала?!»
«Тебя уже неделю не было в школе! Что стряслось?»
«Не могу поверить, что ты добровольно пропускаешь уроки. А как же подготовка к экзаменам? В общем, позвони мне. Срочно!»
Мне сложно объяснить подруге причину своего отсутствия, едва ли та меня поймёт, поэтому трусливо выбираю молчать. Сейчас не время делиться переживаниями, почву для которых я подогрела сама. Возвращение Раста в школу – не что иное, как подлая шутка судьбы, но разве я могу обвинять его в этом? Разве я могу клеймить того, кто не обмолвился со мной и словом? Не считая моментов из прошлого, он не сделал мне ничего плохого. Пока что.
На часах половина седьмого – начало вечера. Примерив уже привычную роль больной отравлением, я спускаюсь на первый этаж. Коридор от прихожей до кухни уставлен цветами, приготовленных для отправки в салон матери. Раскрытые блоки роз, хризантем и альпийских гвоздик походят на гробы для сорняков и не вызывают ничего, кроме отвращения.
Всегда ненавидела этот душистый аромат, извечно заполняющий наш дом. Как и многие, я ассоциировала его с торжеством, но только трагическим, каждый раз возвращая себя в день похорон отца…
– Что это?! – сбегая с лестницы, бросаюсь на маму. Позабыв о мнимом диагнозе, я без стеснения дёргаю её за руку, в которой застыл бокал с ярко-красной жидкостью. – Снова ты за своё?! Ты ведь обещала!
Опешив, Марина Котова смотрит на меня с изумлением.
– О чём ты, милая? Это ведь клюквенный морс. Сама попробуй.
Мне хватает мгновения, чтобы пожалеть о сделанном. В бокале действительно плещется морс, а в глазах мамы – досада.
– Прости, – виновато вздохнув, я плюхаюсь на диван. – Сегодня я сама не своя…
На столе испускает пар свежеиспечённая пицца и шарлотка с яблоками, отчего во рту набирается слюна. Желудок сводит от голода, но мой лживый диагноз позволяет поедать лакомство только глазами.
– Разве только сегодня? – интересуется мама, вернувшись к готовке моего пресного ужина. – Последнее время ты сама на себя не похожа. Тебя что-то тревожит? Поговори со мной, милая.
– Знаешь ли, тошнота жутко выматывает.
– А быть может, всё дело в новом соседстве?
Как по щелчку недавнее напряжение возвращается. Ещё не остывшие остатки сна мельтешат в памяти подобно диким осам.
– Это здесь ни при чём, – лукавлю, пряча взгляд.
– Я слышала, что этот парень теперь учится с тобой в одном классе, – накрыв бульон крышкой, мама оборачивается ко мне с любопытным видом. – Поэтому ты пропускаешь уроки? Странно, вы ведь так дружили в детстве.
– Это неправда.
– Что именно? Ваша дружба? Или причина твоего отравления?
– Мы можем сменить тему?
– Но почему, дочка? Как по мне, Тумановы очень милые люди. Только вот жаль, что семья распалась. Наверное, сложно мальчишке без матери, пусть даже уже повзрослевшему.
– Что ж, не он один остался без родителя, – выходит нервно, но мама это пропускает, либо попросту не хочет замечать.
– Ты ведь помнишь его отца?