– Уверен, что не запутался в приоритетах? – хмыкаю я, но не получив ответа, слежу за его взглядом.
Елисей недовольно смотрел на своих одноклассников, которые флиртовали с девчонками. Его девчонками, как ему неверно казалось. Правда в том, что Март ревновал весь женский пол этой планеты, будь то продавщица или миловидная кухарка. Подобно фанатику, он попросту не мог смириться с тем, что женское внимание, пусть даже его объедки, достаются не ему одному.
Я тоже был костью в его горле, однако Елисей тщательно это скрывал.
– Жалкие мудаки, – фыркает Март в унисон с девчачьим смехом, что действует на него подобно уколу. Тем временем парни отстегивают пошлые шуточки, всё больше привлекая своих одноклассниц. – И сказал бы я тебе, что к ним можно привыкнуть, но это не так.
И вот снова эти реплики из малобюджетной драмы…
– Да брось, Март. Ты звучишь как прыщавая девственница. Хочешь стать единственным – будь им. Что мешает тебе заболтать этих школьниц?
Театрально закрыв глаза и стиснув челюсть, Март возвращается ко мне.
– Я пообещал быть хорошим мальчиком. Теперь мне не стоит засматриваться на фрейлин, если я хочу заполучить сердце принцессы.
– И кто же эта счастливица?
– Ты знаешь, – бросает блондин, с трудом пряча прыгающую ухмылку. – Скажу больше, эта дама тебе тоже небезразлична. Только я пока не понимаю, что за этим кроется. Обида? Дружеские чувства? Или, того хуже, любовь?
Разгадать дурацкий ребус Марта не составляет труда. Но едва ли это радует. Скорее бесит. На несколько секунд я погружаюсь в себя, отчего все запахи еды и голоса одноклассников уходят на второй план.
– Мне плевать на Котову, если ты об этом, – невольно отвожу взгляд и хмурю лоб. – Всё в прошлом. Мы были детьми.
– А вот мне показалось иначе, когда она сбежала с географии, стоило вам заметить друг друга, – Март помедлил. – Впрочем, я рад, если ты со мной искренен. Меньше всего я хочу соревноваться за очередную юбку. К тому же мы оба знаем имя победителя… И это я.
Мне хочется оглохнуть. Становится сложнее скрывать раздражение, поэтому я настойчиво меняю тему:
– И всё же есть одна юбка, под которую ты не хочешь заглядывать, – киваю в сторону одинокой девчушки, уткнувшейся носом в учебник. В нескольких метрах от неё пустуют столы, как если бы та излучала заразу. – Что с ней не так?
Мартынов показательно кривится.
– Серьёзно? Это ведь Валя Чебрец. Дочь технички. Я скорее поцелую швабру, чем проявлю к ней толику интереса. Говорят, она вшивая.
– О тебе тоже болтали всякое, однако я не стал отворачиваться, – всё больше злюсь я. – Бабушкин угодник. Девчонка с кадыком. Чесотка. Мне продолжить? – интересуюсь на выдохе.
– Ох, остынь, Раст. Я и не думал её обижать. Мне на неё фиолетово. Чего и тебе желаю, – он замолкает на мгновение. – Мы покинули ряды убогих не для того, чтобы снова оказаться на их стороне.
Какое-то время я смотрю на него с осуждением.
– Знаешь, Март, ты зря волновался за член. У тебя его попросту нет.
Мои слова проносятся мимо ушей блондина – всё его внимание сместилось на вход. Неохотно обернувшись, я натыкаюсь глазами на ту, кто стал тому причиной, и перестаю дышать.
Под руку со своей экзотической подругой в столовую заходит Влада. Весёлая, но несколько смущенная. Перешёптываясь, подруги подходят к столу раздачи и, с чрезмерной разборчивостью, выбирают напиток.
Меня же охватывает напряжение. Я так привык к её отсутствию, что с трудом верю в увиденное. Светлое платье, взлохмаченная коса, ямочки на щёчках – мне словно видится та малолетка из прошлого. С одной лишь разницей…
Эта версия её меня ненавидела.
– Эй, принцесса! Сюда! – лихорадочно машет Мартынов, приветствуя свой объект вожделения. – Присаживайся к нам! Так и быть, для Сейлор Мун тоже место найдётся!
Скривившись, кореянка Ари демонстрирует ему средний палец, а Влада, завидев меня, застывает на месте. Меня же терзает желание узнать, что кроется за этим ступором. Ненависть? Страх? Или раскаяние?
Сейчас понятно только одно: я готов играть в гляделку целую вечность, зная наперёд, что одержу победу.
Более того, я не намерен воевать. По крайней мере сейчас.
Едва ли мир рухнет, если я скажу ей «Привет»…
Мне заметно, как мечется Влада, и, готов поспорить, она почти решается подойти, но сделав шаг, осекается.
Проклятье!
В затылок ударяет металлический звон посуды, а затем и керамики. Обернувшись, я вижу как Валя растерянно смотрит на испачканный овсянкой пол, с трудом сдерживая слёзы.