– Что ж, спасибо. Подарок что надо.
Через боковое зеркало я замечаю улыбку Игната, слишком странную для того, кто вручил «гостинец» безвозмездно. Уже давно мне стало ясно: с ним что-то не так. Стоило вернуться в Саман, как отца как будто подменили: ругани сошли на нет, куда-то делся мерзкий гонор. Я и сам поддался переменам, но точно знал, что в глубине остался прежнем. Были причины спустить свою злобу, а значит, их имел и отец. Но мы оба знали, что это лишь фарс.
Добряк из Игната неважный, зато обманщик отличный.
– И с чего ты такой добренький? – интересуюсь я, звучно хмыкнув. – Никогда не поверю, что ты вручил мне авто без личной выгоды. Выкладывай, в чём дело? А точнее, что ты хочешь взамен?
Туманова старшего обдаёт нервозом – улыбка прыгает, дёргается глаз. Он с натягом глотает своё недовольство, всячески скрывая рвущийся наружу мат.
Люблю, когда он бесится. Особенно, люблю его бесить.
– Тебя не проведёшь, – цедить он сквозь зубы, одновременно поправляя волосы. – Что ж, буду честен. Меня пригласили на ужин. Он состоится на следующих выходных. Ожидают нас обоих. И я буду очень признателен, если он пройдёт без сюрпризов. Могу я на тебя надеяться?
Тотчас картинка сложилась: беззаботный папочка, постоянные перезвоны и подарки без причины – всё это говорило о том, что он завёл себе подружку. И теперь, дабы показаться безупречным родителем, делает всё, чтобы подсластить наши горькие отношения.
– Ох, я всё понял, – пропеваю я, не скрывая своего удовольствия. – Ты снова взялся за старое. Решил охмурить очередную жертву. Ведь именно за этим мы вернулись в Саман, не так ли?
Выпрыгнув из салона, я равняюсь с отцом. Играючи трясу связкой ключей перед его почерневшим лицом, а затем роняю её на землю со словами:
– Не дождёшься, папочка. Меня этим не купишь. Разбирайся сам.
Превозмогая ярость и открытое унижение, он подбирает ключи.
– Зачем ты так, сын? – в его голосе нет ни капли горести, лишь яд и презрение. – Разве я тебя о многом прошу? Один лишь вечер. Всего один. Чего тебе стоит притвориться покладистым?
– Мне? Ничего. Ты всю жизнь учил меня этому.
– Я прошу… Сделай мне одолжение. А потом проси что хочешь, – вырывается с истошным скрипом. Ему с трудом даётся каждое слово, что только больше меня удивляет. – Это важно. Разве ты не понимаешь?
– Ещё как понимаю, – меня пробивает смешком. – Неужели, куш настолько жирный, что ты готов так унижаться? Признавайся, кто она? Престарелая вдова с огромным наследством? Шестёрка из администрации? Или наша директриса?
Отец мгновенно светлеет. Будто по щелчку его глаза искрятся от жадности. Ясно без слов: ни один из вариантов не оказался верным. Здесь что-то другое.
– Вообще-то, она предприниматель. Чудная хозяйка цветочного бизнеса. Молодая одинокая женщина, недурна собой и весьма перспективна, – он нарочито медлит, а затем стреляет на поражение: – Она наша соседка. Ты знаешь их, Марину и её милейшую дочь…
С минуту я молчу – перевариваю, старательно держу равновесие. Данное открытие бьёт обухом по голове – не злит, скорее тревожит. Мне должно быть плевать, однако это не так. Но уже метнувшись в дом, так и не сказав ни слова, я останавливаюсь, на ходу иначе взвесив плюсы и минусы.
– А знаешь, так и быть, – вернувшись к отцу, выдыхаю я. – Схожу с тобой на ужин и даже буду паинькой. Ты же в свою очередь не станешь противиться, когда уедешь в город, а я устрою дома вечеринку. Согласен?
Моё предложение не по вкусу Игнату. Его выдаёт трясущиеся рука, что тот протягивает мне. Неохотно, с брезгливостью.
– Идёт, сучонок.
***
Уже в понедельник я направляюсь в школу на наполированном «Крауне». В колонках разрывается группа «Gorky park» с её взрывным «Bang!», а на зеркальце заднего вида мельтешит серебряная цепочка, что дорога мне ровно так же, как и ненавистна. Ещё вчера я хранил её как самый сокровенный подарок, а теперь борюсь в ежедневном желании разорвать её на куски.
Как когда-то поступили с моим сердцем…
Саман в преддверии зимы – самый мерзкий. Голые пустыри обезоруживают без того скучные дворики. Промёрзшая земля, трещины на асфальте и ленивое солнце, что никогда не согреет. Радует лишь одно: пустующая трасса, что тянется в пять километров, просекая городок от начала и до самого его конца.
Свернув на повороте, я даю по тормозам, потому что замечаю её, неуклюже шагающей вдоль обочины. Всё то же дурацкое пальто, растрёпанная коса и походка первой отличницы. В ту же секунду я превращаюсь в хищника, неспешно следующего за своей беззаботной добычей.