Неладное Влада ощущает спустя минуту – часто оборачивается, ускоряет шаг, либо вовсе тормозит. Девчонка явно беснуется, смущаясь от такого наглого сопровождения. Медлит она, медлю и я. Пытается свернуть, и я следом выворачиваю руль. Игра прекращается, когда она, остановившись, смело выставляет средний палец, чем вызывает во мне смех.
А Котова не так проста, какой кажется.
– Весьма дерзко для той, кто трясётся за пятёрку по музыке! – откатив окно, иронично подмечаю я. – Запрыгивай, Славик! Нам по пути!
Шарахнувшись, точно от огня, Влада бледнеет в лице. Смотрит испуганно, глотает ртом воздух, как и тогда, в свои невинные семь лет.
Порой мне кажется, что всё это нарочно. По мгновению она превращается в ту мелкую девчонку, стоит мне появиться. Неприкосновенную, недосягаемую, с чистейшим сердцем.
Как бы не так…
– Отомри, Котова, – советую я, поравнявшись с соседкой. – На раз, два…
– Отвали, Туманов! – в которой раз мотаю на ус, что она не произносит моего имени. Никогда, как и отец. – У нас разные дороги!
– Звучит двусмысленно. Я бы сказал, слишком двусмысленно.
– Что тебе нужно?
– Ничего такого, о чём бы ты могла подумать.
В глазах Влады буря эмоций и – чёрт возьми! – мне это нравится. Страх, либо жгучая ненависть, но она реагирует на меня, как щёлочь на воду. Растворяется. Шипит. А порой и вовсе исчезает, теряясь в мыслях.
– Я иду проведать деда, – признаётся она, смотря перед собой, и только. – Такси мне нужно.
При упоминании дедушки Влады в груди теплеет. Он запомнился настоящим мужчиной – забавным, донельзя правильным и тем редким взрослым, кто завсегда относился ко мне с добротой.
В глубине души я рад, что он всё ещё жив.
– К деду? К Фёдору? Что ж, передавай ему «привет»… – сдаюсь я, сбросив ухмылку, а затем выжимаю педаль газа и трогаюсь с места.
Любые воспоминания о детстве были что-то вроде ледяной проруби – всегда тянуло нырнуть в них с головой, однако выдержки хватало лишь на несколько секунд. Отрывки прошлого кусали кожу, морозили внутренности, и только вырвавшись на свободу, я ощущал себя в безопасности.
Вот и сейчас, глядя на Владу в осколке зеркала, потерянную и одинокую, я на скорости удаляюсь от тех летних дней разочарования. Дней радости, надежды и обманчивой любви…
ГЛАВА#14
ВЛАДИСЛАВА
Первый выходной недели выдался на порядок радужнее предыдущих. С самого утра Антон и мама отправились в город, о чём красноречиво сообщили в записке. Один день в тишине и полном одиночестве – это то, что мне было нужно. Я позволила себе “вредный” завтрак, состоящий из пюре и жареных сосисок, а затем закрепила его огромным куском пломбира. Оставаясь в пижаме, смотрела сериалы и красила ногти гель-лаками матери. Даже волосы не стала расчёсывать, собрав их в неряшливый пучок, что ещё вчера казалось непростительной халатностью.
Однако уже к вечеру моё настроение даёт сбой. Несколько сообщений от Ари, обрушившихся на мобильник, вызывают неподдельную злость.
“Приветик, Златка!”
“Надеюсь, ты не забыла о вечеринке и уже при параде?”
“Зайду за тобой в семь! Не смей опаздывать!”
Я порываюсь сжать сотовый до треска, но шумно выдохнув, выбиваю пальцами ответ:
“Повторюсь, ноги моей там не будет! Я всё сказала!”
Отбросив мобильник в сторону, мечусь по комнате в беззвучных ругательствах. Не знаю, что злит меня больше: очередная тусовка без моего участия, легкомысленность подруги или сам Туманов, ворующий из-под носа всё, что для меня действительно важно? Он точно кость в горле, заноза в заднице, бельмо на глазу! Куда ни сунься – везде Туманов! Важный, гордый и завсегда номер один! Меня прям-таки и тянет доказать всем обратное!
Не успеваю я остыть, как из соседнего двора начинают доноситься торжествующие голоса одноклассников. А через несколько минут оглушительная музыка звучит на всю округу. Басы настолько сильны, что мне заметна дрожь на стеклопакетах. Но не столько поражает нарушение порядка, как равнодушие соседей, ведь никто из них не осмеливается им возразить.
Подкравшись к окну, вижу Туманова. Он сдержанно встречает гостей, спрятав руки в карманах. Среди толпы маячит и Ари, в красном пальто и новеньких джинсах, подчёркивающих стройные ноги. Её заливистый смех пробивает музыку и мою последнюю надежду на женскую солидарность. А когда Раст приобнимает девушку за плечо, я вовсе отстраняюсь от занавесок, всеми силами подавляя растущую в груди обиду.