Пальцы Минаева дрогнули, когда он взялся за кружку с кофе, и я поняла, как ему тяжело говорить о том, чтобы это не было.
Может из-за того что случилось тогда, сделало Минаева таким озлобленным. Нет, — говорили его глаза, — не поэтому.
— Дом сгорел дотла. — Минаев зарылся рукой в длинные волосы, его глаза не передавали той боли, что звучали в словах, и холодок страха пробежал по моей спине. — Лена находилась в доме, я едва успел ее спасти. Едва успел! Теперь вы понимаете, почему она молчала?
Я понимала. Девочка испытала непереносимый ужас.
Андрей Дмитриевич подался вперед, пригвоздив меня взглядом.
— Почему вы?! — почти с остервенением прорычал Минаев шепотом, — почему!!! Моя девочка боится даже дневного света, но вы… Со своей манерой и правильностью…
Он замолчал.
— Не знаю. Правда, не знаю, — покаянно прошептала я.
— Даю вам еще один шанс. Вы нужны Лене, значит, нужны мне.
Что означает: попробуйте натворить глупостей и уволю вас к чертовой матери.
— Так вы музыкант? — спросила я после долго молчания, хоть как-то сгладить напряжение.
Зеленые глаза стрельнули на меня недобрым взглядом.
— Бывший музыкант.
Какая разница.
— Большая, — удивил он меня ответом. Если он читает мои мысли…
— Не читаю, у тебя все написано на лбу, — Минаев хохотнул над моей физиономией, бросая на стол сто рублевую купюру, — пошли.
— А Лена в машине? — посмела спросить я.
— Нет, — и снова этот мужчина удивил. Придерживая для меня дверь, он ответил оскорбившись: — Я успел заехать домой и уложить ее в кроватку. Имейте совесть.
Что поделать. Никто его не обвиняет в излишней любви к дочери.
— Вы Андрей Минаев!
— Да. — Сухо ответил он.
От такой новости, я готова пуститься в пляс. Будучи школьницей, я скупала все плакаты с группой «Семь жизней», любуясь ими ночами. С тех пор столько воды утекло, что я не узнала бывшего фронтмена.
— Андрей Минаев!
— Может, прекратишь орать как на митинге и залезешь в чертову машину? — грозно приказал Минаев, явно недовольный моим восхищением. Пусть привыкает.
— Минаеееевввв!
Андрей Дмитриевич с силой захлопнул пассажирскую дверь, призывая меня замолчать. Я радовалась маленькой мести. Это ему за все издевательства. И невольно улыбнулась, радуясь нашему, хоть и короткому перемирию. По крайней мере он перестал кричать.
Утро следующего дня встретило меня ясной погодой. Теплые зимние лучи пробирались сквозь занавеску, согревая теплом. Расчесывая мокрые после душа короткие волосы, я услышала, шум мотора автомобиля. Похоже, Андрей Дмитриевич вновь лишает нас своего присутствия.
После вчерашнего разговора, Минаев, смиловавшись, разрешил гулять с малышкой. Только в окрестностях улицы и парка, и нигде больше, — было его ответом. Что ж уже что-то.
Нанося макияж, я разглядывала свое лицо, находя его довольно симпатичным. Огромные светло — голубые глаза на лице, напоминающем формой сердечко, пряди светло — русых волос и нежные алые губы. Я улыбнулась отражению.
Из одежды я выбрала голубое чудесно гармонирующее с цветом глаз, платье. Часы медленно приближались к восьми часам. Пора приниматься за работу.
Мы с Леной сидели в летнем саду, прогуливаясь в окрестностях особняка, когда услышала въезжающую на аллею машину. Я не ждала столь раннего по привычке Андрея Дмитриевича возвращения и потому удивилась. Остановившись у калитки, взяв на руки Лену, я увидела, как из дорогой неизвестной мне марки машины выходит мужчина. Я сразу поняла что это не Минаев. Незнакомец был уже в плечах, ростом ниже на несколько сантиметров и волосы были очень коротко подстрижены.
— О, привет малышка! — воскликнул незнакомец, завидев нашу компанию.
Он быстро приблизился к нам.
— Как я по тебе соскучился крошка, твой буйный папаша дома? — Девочка засмеялась на моих руках.
— Здравствуйте, — опередила я малютку. Та явно намеревалась выдать все тайны незнакомцу. Мужчина, одетый в кожаную куртку, посмотрел на меня.
— Извините, — сказал он, протягивая руку, — не заметил. Нет. Не обижайтесь и снова простите. Вы такая красивая и потерял дар речи. Черт. Еще раз извините.
— Меня зовут Тамара, — решила подать голос. Незнакомец был очень смущен. Я крепче прижала Лену к груди. — Я няня Лены и очень приятно.
Нахмурившись, мужчина убрал ладонь.
— Не вы ли та девица, что выводит нашего злючку из себя?
Девица?
— Выходит так. А вы…
Мужчина переминаясь с ноги на ногу, задорно улыбнулся. Если бы я не размышляла над планом убийства Минаева, то подумала, что он заигрывает со мной.
— Дмитрий Колчин бывший одноклассник певунчика, — объявил он таким тоном, каким обычно объявляют героев страны.
— Вы учились вместе? — спросила я, в надежде что-то узнать об Андрее Дмитриевиче. Дмитрий переводил взгляд с меня на Елену и обратно. На широком лбу проступила складка. Казалось, Дмитрий в чем-то пытается разобраться. Наверное, стоит говорить мне о Минаеве или нет.
— Скажем так, — подал он голос, — я бесил его до белого коления, но сейчас не разлей вода.
«Лучшие друзья», — читалось между строк, от чего стало грустно.
— Может, чаю?
Дмитрий улыбнулся мне той улыбкой, от которой многие бы девушки упали на колени, но я не обратила на нее внимание. И не испытывала трепета. Интересно, как улыбается Минаев? От подобной мысли стало страшно, и я ее загнала в самый дальний уголок мозга.
— Не откажусь и малышка уже спит.
И в самом деле.
— За последние дни, это ее любимое занятие.
В полном молчании мы направились к дому. Дмитрий держался на расстоянии, за что была ему благодарна. У дверей нас встретила Алевтина Сергеевна, стреляя недобрыми глазами. Отдав осторожно в ее руки малышку, Алевтина, молча, удалилась.
— Похоже, она вас ненавидит.
— Не виню ее за это, — пробормотала я.
Снимая пальто, Дмитрий любезно предложил помочь мне. Я немного удивлена его поведением. Дмитрий улыбнулся, но ничего не сказал.
Дорога в кухню прошла, по крайней мере, для меня без происшествий. Дмитрий пару раз запнулся о валявшийся хлам, разрезаясь увесистыми проклятиями.
— Извините, — пробубнила я так, словно в создавшемся бардаке виновата я.
Он ничего не ответил, не переставая поедать меня глазами.
Поставив перед ним чашку, Дмитрий вдохнул аромат чая. Куртку он так и не снял, а на мое предложение снять верхнюю одежду отмахнулся.
— Итак, Тамара. Откуда вы? — задал он мне вопрос, когда я устроилась на другой части стола, держа в руках чашку чая.
— Из Армавира, — осторожно ответила я.
— И что тебя привело сюда? Не пойми меня не правильно крошка, простое любопытство старика.
Мои руки затряслись. Сложив руки вместе, чтобы Дмитрий не заметил затмивший страх тело и разум, я ответила:
— Я осталась без родителей, родственников нет и чтобы не скучать от одиночества, решила попытать счастья здесь.
— Имеешь в виду, поиски «папочки»? — от меня не укрылся презрительный тон.
Я оскорбилась. Это, какого он обо мне мнения, раз я занимаюсь поисками «папочки»?
Дима видимо понял, что сболтнул лишнего, но меня понесло.
— Счастье не только подразумевает богатого мужа или «папочки». Счастье это такое место, где тебе хорошо, где твой истинный дом. Поскольку в Армавире делать больше нечего, я перебралась в Краснодар в поисках работы и своего места.
И заработать денег. Но это ему знать не обязательно.
Кажется, Дмитрий удовлетворен ответом. Его поза покинула напряжение, вернувшись в тот безмятежный вид ловеласа.
— Ты красивая, — вдруг произнес он, уперев руки в бока. — Андрей никогда не приводил в дом…