— Бедная коняшка, — ребенок произнес жалобно. — Ей, наверное, больно? — Малыш повернулся к отцу. Поднял голову и звонким голосом обратился к родителю. — А знаешь, тятя? Мне вчера снилось, что катаюсь на повозке. А она — без лошадей! Сама двигается и поворачивает. И лошадки не мучаются. И мне хорошо! Вот такой — чудесный сон…
— Интересно всё это, — мужчина продолжил задумчиво смотреть на застрявшую телегу и несчастную Жульку. — Хотя знаешь, Алёша! Если бы нашелся умелец, что собрал такую тележку. Я бы ему за твое желание и десяти рублей не пожалел. Только сказки всё это!
— Батюшки-светы! — восторженно повторил кто-то в толпе. — Десять рублей! Это, какие деньжищи Сава Игнатьевич готов платить не понятно за, что?
— Вот, чудак! — с восторгом ответил другой. — Так это Варламов! Он, небось, себе и не такое может позволить! Куды до него другим купцам!
— А я бы для своего любимого чада, да за такое чудо и двадцать рублей не пожалел! — молодой человек внезапно показался из толпы и с вызовом уставился на купца.
Ребенок перевел взгляд с незнакомца на отца и требовательно дернул его за руку.
Купец с интересом посмотрел на незнакомца. Хитро прищурил глаза, оценивая собеседника, улыбнулся и потряс густой бородой.
— Тридцать рублей! И если она поедет сама, то я тут же расплачусь, — он произнес и гордо поднял подбородок.
— Твою кочергу через печь налево! — удивился кто-то. — Тридцать рублей! Ну и ну-у! Вот это невидаль! Вот где справедливость, православные — кому полтина, кому ни алтына? А здесь непонятно за, что такие деньги платить собираются.
— Отцы родные! Благодетели! Тридцать рублей!.. Рублей… Рублей… — как эхо пронеслось в толпе с восхищением.
Глаза мальчишки с гордостью смотрели на своего родителя. Игрушка из его сна уже была так близко. Осталось только протянуть руку и забрать её.
— Пятьдесят! — вызывающе промолвил незнакомец и полез за пазуху, готовясь достать кошелек.
Народ, находящийся возле торговцев забыл, зачем он тут собрался. Все затихли, уставившись на спорщиков включая Ивана и его старую кобылу. Лошадь с нетерпением начала вилять хвостом, ожидая развязки удивительных событий.
— Да кто ты таков? — недовольно засопел купец. — Я, Савелий Варламов — из гостиной сотни! Меня вся Москва знает! А ты кто таков будешь? — Торговец напыщенно выставил вперед грудь. И тут же не дожидаясь ответа от странного человека, внезапно произнес. — Восемьдесят рублей!
— Во-сьмь-де-сят руб-лей! — по слогам дружно выдохнула толпа… — Святой Николай — чудотворец! — Люди «перестали дышать», ожидая ответа с противоположной стороны. Кого-то сегодня явно разденут до нижнего белья. А может быть и больше!
— Я Алексей Воронцов помещик из Новгорода. Я дам сто рублей тому, кто изобретёт и покажет самодвижущую чудо-повозку!
— Вона как, комариный зуд! — недовольно произнес купец. — Новгородец? — Глаза его мгновенно налились злостью. — Чтобы МЫ московские купцы Новгороду уступали! Да не бывать этому! Никогда! — Мужчина твердо уперся ногами в землю, с силой сжал кулаки, прищурил глаза. — Слушайте все! Двести рублей! — произнес Савелий, готовый броситься в драку за мечту обиженного ребенка.
У людей стоявших рядом уже не было сил повторять невиданные цифры. Со стороны «болельщиков» было слышно громкое сопение, хрипение и протяжный зубной скрип.
— Согласен, твоя взяла, — противник внезапно поддался. — Люди добрые! Слушайте и расскажите всем! Этот спор выиграл купец Варламов! Если кто построит повозку, движущуюся без лошадей, то он заплатит умельцу двести рублей… Все слышали? — Странник поднял руки, привлекая к себе внимание. — Да будет — так!
Послышался гул одобрения. Присутствующие стали подходить к счастливчику и хлопать его по плечу, выражая поддержку. Он довольно потирал руки, улыбаясь во весь рот. В споре «Века», нет даже «Тысячелетия» победил московский купец.
Спустя две минуты странный незнакомец громко продолжил.
— От себя добавлю… Если телега не просто поедет, а ещё и сможет подняться в небо… — Новгородец «Задрал» свои голубые глаза к облакам. — Тогда, я — помещик Воронцов, заплачу искуснику пятьсот, нет больше — семьсот рублей премии!
— Се-мь… сот! — Все как один повернулись сторону безумного человека. — Ой, страсти! Осподи, великодушный, что же это делается на Белом свете. — Кто-то не выдержав веса объявленной суммы, в переводе на серебро, упал в обморок.