— О, смотрите, мальчики, почти не занято! — воскликнула она, махнув кому-то рукой, и тут же обратилась к моей новой знакомой: — Луна, ты не против, если мы к вам подсядем?
— Нет, Джинни, вовсе нет! — воодушевлённо воскликнула та, а рыжая вдруг уставилась на меня с какой-то долей подозрения.
— А ты кто? Я тебя раньше не видела…
«Уизли, точно! — осенило меня, так как они все были на одно лицо и в обносках. — Поганые предатели крови, и с ней я должна теперь общаться?!»
Следом за замарашкой Уизли в купе ввалилось ещё два парня, и даже навскидку сказать было трудно, кого я ненавидела больше. Оказавшись в таком гадюшнике, хотелось тут же выхватить из мантии палочку и наслать на каждого проклятье посильнее, но вместо этого я чуть приподняла уголки рта, чтобы изобразить вежливую улыбку, а не оскал полудохлой чайки, как называла это сестрица, и притворно выдохнула:
— Я леб… Свон. Изабелла Свон. Я новенькая, с этого года буду учиться на пятом курсе.
— А я Джинни Уизли, — она сразу расслабилась и посмотрела на мальчиков, чтобы те помогли ей с чемоданом. Два остолопа мигом принялись пыхтеть, поднимая тяжёлую поклажу на багажную полку руками, а не с помощью магии, как все нормальные люди, а я так и держалась из последних сил, чтобы не разразиться смехом больной лошади, но это тоже было некрасиво. — А откуда ты к нам приехала?
Я же дождалась, пока дурни не закончат греметь чемоданами, а когда Долгопупс, как-то странно на меня посмотрев, плюхнулся рядом с Джинни, а мерзкий Поттер — на диван рядом со мной, тоже с любопытством взглянув на меня, набрала побольше воздуха в грудь и вновь едва улыбнулась.
— Я из Европы. До этого училась в Дурмстранге, но в этом году моя тётка ни с того ни с сего позвала меня жить к себе, и я приехала к ней, в Англию.
— А как же родители? — удивилась Джинни, и я невозмутимо ответила:
— Я сирота. Тётя сказала, что мои родители умерли, когда мне не было и года, и она же спихнула меня в Европу… видимо, чтобы не мозолила глаза… а сейчас оттаяла… не знаю, с чего вдруг она позвала меня сюда, но в Дурмстранге так холодно… здесь мне нравится намного больше!
— Я видел, как ты стояла на перроне с Малфоями, — подал голос Долгопупс, а поезд вдруг тронулся с места, что мы чуть покачнулись, а за окном залаял огромный чёрный пёс, которому я придавила лапу чемоданом, и тщетно пытался догнать отъезжающие вагоны. Поттер сразу залыбился, только подтверждая мои догадки, а я непроницаемо посмотрела на Долгопупса, стараясь заглушить крики его мамочки и папочки в ушах, и честно ответила:
— Нарцисса Малфой моя родная тётя, всё верно.
— Кто твои родители?.. — округлив глаза от ужаса, выдавил тот, а в купе образовалась гнетущая тишина. Я же, решив прикинуться дурочкой, похлопала глазками и ответила:
— Беллатриса и Рудольфус Лестрейндж. Говорю же, они погибли, я почти ничего о них не знаю. А тётка темнит, даже в архив меня не пустила этим летом, сказав, что нечего мне там делать. А что, вы что-то знаете про них? — более воодушевлённо добавила я, для пущего эффекта чуть нагнувшись вперёд, что аккуратные локоны изящным водопадом соскользнули с плеч. — Они какие-то известные люди, что меня упекли подальше? Я так хочу узнать побольше! Они наверняка тоже учились в Хогвартсе, обязательно попробую расспросить о них преподавателей!
Долгопупс переглянулся с Уизли и Поттером, а я уже приготовилась поддакивать всем проклятьям, которые полетят в адрес нас с Руди, представляя, как буду пытать каждого в конце года за все неугодные слова, но пухляш вдруг побледнел, опустил взгляд в пол и прошептал:
— Нет, мы… мы ничего не знаем. Точнее… да, они умерли… давно. И всё. Больше ничего.
«Почему он… не сказал?.. — сказать, что я была ошеломлена, — это ничего не сказать, я застыла на мгновение, абсолютно не ожидая чего-то подобного. Мне даже на мгновение стало… стыдно. А потом в душе всколыхнулась ярость. — Никто не посмеет жалеть меня, особенно грёбаный Долгопупс!»
Но только вспышка ярости достигла своей мощи, и я сжала руки в кулаки, как в голове мигом всплыл голос Нарциссы: «Ты сама подумай, если тебя разоблачат, то… Он… будет очень недоволен… ты подставишь нас всех, Белли».
«Я не могу подвести его, только не своего господина, нет», — эта мысль мгновенно остудила полыхавшее злостью сознание, и я тут же расслабилась.
— Изабелла, я думаю, тебе не стоит спрашивать профессоров о родителях, — так же сглотнув, добавила Уизли, и я с ещё большим удивлением уставилась на неё. — Вряд ли они… тоже что-то знают. Слушай…