Мы оказываемся во внутреннем дворе замка. Под визг проснувшихся собак, возгласы забегавших кругом людей, закрутившуюся суету я думаю осмотреться, но Саймон не хочет ждать и мгновения. Соскочив с сослужившего ему верную службу коня, он бросает конюху поводья.
— Дашь Демону двойную дозу овса, и выводи его хорошенько под попоной, не ленись, я проверю.
Не знала, что Саймон что-то смыслит в лошадях, но его слова звучат так уверенно. Не успеваю даже додумать, как он снимает меня со спины скакуна и ставит на землю.
— Пошли, — берёт меня за руку, тянет за собой.
Чуть не падаю — вернее, всё же оказываюсь одним коленом и свободной рукой на земле. А чего он хотел? Из-за неудобной позы у меня всё затекло. Отбитые бешеной скачкой бёдра и зад страшно ноют.
Саймон смотрит на меня так, что в голове возникает нелепое желание извиниться. Разумеется, я молчу.
— Ты такая неженка, — говорит он. В голосе — неожиданно — нежность.
«Так чем ты там недовольна?» — спрашивает вновь демон-искуситель, когда Саймон поднимает меня на руки и несёт к дверям прекрасного замка.
Наверное, каждая девочка, что десяти, что пятидесяти лет, хоть раз в жизни мечтала о принце, увозящем её вдаль на прекрасном жеребце. Чтобы носил на руках, уделял всё внимание, проявлял заботу, нежно любил и страстно желал. Почему-то даже в голову не приходит задуматься о том, каким адом может оказаться страсть человека властного, привыкшего ни в чём себе не отказывать. Это лишь в невинных сказках для совсем маленьких принц по-рыцарски служит Прекрасной Даме и ничего не требует от неё. В реальности тот, кто обладает ничем и никем неограниченной властью, на благородного рыцаря совсем не похож. А мой хозяин жизни — ещё и демон, и давно мной одержим.
Саймон не отпускает меня, так и несёт на руках по лестницам, по извилистым коридорам. По своей воле прижимаюсь к его груди и обнимаю за шею. Под въедливым запахом лошадиного пота чувствую аромат его кожи — приятный. Это всего лишь факт, но то, что я хорошее в Саймоне замечаю — тоже факт, и совсем неприятный. Так недалеко и до желания искать в нём хорошее, а на плохое закрывать глаза. У меня уже есть такой опыт с Костей — нельзя вновь и вновь ходить по граблям, набивать себе шишки, привыкать к близости Саймона.
— Ты привыкнешь, — озвучивает он мои мысли.
Как бы не так.
— Тебе будет со мной хорошо.
Он будто спорит со мной. Его глаза тёмные от природы, демонической тьмы сейчас в них нет, но он словно мысли читает в моей голове.
— У тебя на лице всё написано, — объясняет он, хотя я ни слова не произнесла.
Коридоры замка не пусты, во многих местах замечаю охрану, факелы горят по стенам, слуги спешат по своим делам, хотя стоит глубокая ночь.
Саймон подходит к высоким резным дверям, и стражники распахивают их перед нами, повинуясь приказу.
Он так спешит, что сразу несёт меня в спальню, только и успеваю заметить, что его покои состоят из нескольких богато обставленных комнат. А затем вижу кровать под балдахином королевского вишнёвого цвета, с белоснежным бельём и десятком подушек, огромную, шикарную, размера кинг-сайз — и двух девушек на ней в весьма откровенных нарядах. Их волосы распущены, как и шнуровка ярких шёлковых платьев. Брюнетка одета чуть поскромней, у шатенки обнажены даже соски.
Мы смотрим на них, они — на нас. Не могу удержаться от дурацкого смеха — в этом весь Саймон. Сначала он говорит, что любит меня, затем — и не раз, а десятки раз, всё это уже столько раз было! — приводит в мой дом очередную короткую юбку, а то и две за раз. И всегда действует демонстративно, так что и хотела бы поверить в его чувства — а не получается ни черта.
— Пошли вон.
— Ну зачем же так грубо? — не могу промолчать. — Девушки готовились, ночь не спали, ждали тебя, а ты их так невежливо гонишь.
Он шумно выдыхает через нос, как разгневанный бык. Но с чего ему злиться? Разве я что-то плохое о ком-то сказала? Или солгала?
Шатенка лихорадочно приводит платье в порядок, брюнетка опускается в реверансе перед упорно отказывающимся отпустить меня наконец Саймоном. Смотрю ей, уходящей, вслед. Мне достаётся разгневанный взгляд и поджатые губы. Что удивительно, от обеих девиц.
Теперь мы одни, и Саймон опускает меня на кровать — согретую для него другими. Не то чтобы мне было дело до того, с кем он проводит время, но есть в этом что-то извращённое. Сладкий запах чужих духов щекочет нос. От нагретого чужим телом белья отдёргиваю руку.
— Злишься?
— С чего бы? — отвожу взгляд.
На стене висит большой гобелен. Красивая вышивка, но сюжет до крайности непристойный: мужчины и женщины, даже звери вповалку совокупляются у костра. Приходится уставиться поверх плеча Саймона на голую каменную стену.