Грязный, страшный, беззубый, он смотрит на меня из-под ресниц, и я быстро вспоминаю все подробности прочитанной сцены — сколь отвратительные, столь и горячие. Не стану врать, я перечитала ту главу много раз. Никак не могла понять, что меня так зацепило.
Настойчивость проходного персонажа сомнительной наружности и моральных качеств в сочетании с её наивной беспомощностью зажгли фантазию. И я думала о том, как это — быть с незнакомцем? Как позволить другому, не Косте, прикасаться к себе? Мне казалось, на такое я не способна, никогда не смогу никого другого к себе подпустить. И прочитанная фантазия о том, кто позволения не спрашивает, кто просто берёт, внезапно отдалась жаром внизу живота. То, что он случайный, что он урод и не только моральный, почему-то не оттолкнуло. Я смаковала каждое слово, будто описанное — самая романтичная сцена любви, а на деле представляла себя на месте неопытной девушки, ласкаемой, распаляемой для того, что её тело ещё не познало.
Кроме Кости у меня не было никого, так что... Я не могла представить на его месте кого-то другого, не могла изменить даже тому, кто мне изменил, но фантазия о том, кто взял бы меня, несмотря на неуверенность, которую я тоже чувствовала, как и неопытная героиня, завела меня до того, что впервые за долгое время я решилась прикоснуться к себе. И мне было хорошо. Очень стыдно, но хорошо. Костя мне теперь никто, но только воображаемым насильником (умелым и достаточно нежным) я смогла его заменить. Уродливым и даже страшным — а всё потому, что такому я бы ни за что не отдала своего сердца. Ну а голодное тело — бери. Ведь это только фантазия.
И вот я тут, и он здесь. Тот самый урод, о котором я безрассудно мечтала. Ох, как же я пожалела о выборе ангела и своём. Что, не могла помечтать о ком-то хорошем? добром? сердечном? красивом? любящем? Ну вот зачем мне понадобилось фантазировать об этом уроде и мысленно с ним зажигать?
Хватит того демона ангелом называть. Его шутка даже слишком жестока.
Я медленно отступаю от разглядывающего меня мужчины и сажусь на траву, у ствола дерева, так, чтобы можно было обнять колени, надёжно прикрытые длинной юбкой, и спрятать грудь от его жгучих взглядов.
С героиней несчастье случилось не днём, а ночью. Сначала они со спасителем долго шли по дороге, потом наткнулись на ручей, и молоденькая дурочка пошла мыться, даже не подумав, что не стоит раздеваться догола, путешествуя с незнакомым мужчиной. Разумеется, он за ней проследил — и проявил настойчивость кобеля, вошедшего в раж от запаха течной суки. Она краснела и бессильно шептала: «Нет, нет», пока он мял её грудь и ласкал между ног. Первая боль её отрезвила, но было поздно, и он ещё много раз той ночью причинил ей боль и столько же раз подарил наслаждение. Случайный герой, некрасивый, плохой человек, но на удивление хороший любовник. В этом ей повезло.
Если бы с ней случился кто-то другой — менее умелый, более жёсткий, — потом героиня боялась бы секса. Того лорда было не завоевать невинной свежестью скромного лугового цветка. Рядом с собой лорд хотел видеть страстную женщину.
Я помню, как задыхалась от желания это испытать: и страсть властного лорда, и лишение невинности случайным любовником. А сейчас, глядя на живого человека, воплощение авторских и моих фантазий, всё, чего я хочу — это сбежать.
Время у меня ещё есть. Но чем быстрей я уйду, тем меньше шанс обнаружить этой ночью его рядом с собой.
— Ну что, отдохнула? Тогда вставай, и пойдём, — говорит чумазый, оказываясь уже на ногах. Зевает, закидывая руки за голову, тянется, будто вылезший из будки пёс, обрывки рубахи поднимаются, обнажая твёрдый мускулистый живот.
Он сильный, вспоминаю я. Он не дал героине и шанса избежать ночных приключений. Присматривал за ней, даже когда она отходила справить нужду. Она смеялась, а он отвечал, что до города ещё далеко и в лесах бродят волки. И что она слишком сладкая, чтобы они не захотели её сожрать.
— Я не собираюсь ни в какой город. Меня дома ждут, жених, наверное, уже обыскался.
— Врать тебе ещё учиться и учиться.
Он криво усмехается и вытаскивает какую-то котомку из-под кустов. Чёрт, у неё же с собой были вещи. Всё самое ценное: зеркальце, пара медяков, серебряный и самый настоящий золотой, несколько тонких, расшитых бисером рубашек и простенькие украшения. Сбежав, она всё важное забрала с собой и отправилась покорять город, который на фоне её крохотной забитой деревеньки казался огромным и ярким шансом на новую счастливую жизнь.