— Не бойся меня. Я тебя не обижу. Доведу до города, а то ещё потеряешься где, или, хуже, плохим людям на глаза попадёшься. Такая красавица не должна ходить по этим дорогам одна. Не пожалеют же, попользуются ватагой и бросят умирать под ближайшим кустом.
Она сразу согласилась принять его помощь, а я пытаюсь сломать заведомо ясно куда ведущий сценарий:
— А ты не попользуешься и не бросишь? Извини, добрый человек, но мне безопасней одной.
— Глупая, — говорит он. — Ты хорошенькая, конечно. Но я могу дать слово чести: не захочешь — не коснусь даже пальцем.
Он нагло врёт!
— Да какое может быть слово чести у безродного босяка?
Он смеётся, широко открывая рот, далеко запрокидывая голову, и я со своего места, с земли, кое-что замечаю: все его зубы на месте, но большая часть из них замазана чем-то чёрным, чтобы казалось, что их у него нет.
Ох. Этого не было в книге. А может, и было? Ведь я прочитала только ознакомительный фрагмент, денег на продолжение пожалела, дурёха. А вот теперь догадайся, что там дальше автор придумал. Может, этот спаситель-насильник более важный герой, чем я посчитала в самом начале, и властный лорд — не её окончательный выбор?
— Вставай, — говорит чумазый герой и тянет меня за руку. — Кто б мог подумать, что девочка, ходящая за гусями, что-то может знать о слове чести и даже осмеливаться оскорблять человека, которого в первый раз видит.
— Я за козами присматривала. — Ой, возражение можно было поискать и похитрей.
— Тем более, — отвечает он и тащит меня за собой. Он очень сильный, тренированный, может быть, воин? Его волосы всклокочены и грязны, но все одной длины. Кожа на его животе показалась мне чистой и светлой, мерзкий запах, похоже, идёт лишь от одежды.
Я о нём точно чего-то не знаю.
— А как тебя зовут? — спрашиваю. В прочитанной книге незнакомец до конца оставался безымянным.
— Гор. А тебя как, пастушка?
Василина, хочу ответить, как было в книге, а изо рта уже вылетает короткое:
— Лекс.
Так я называла себя только в дневниках, которые вела в детстве когда-то. То имя было особенным для меня, тайным, оно дарило мне силу. Сашенька проигрывала Лекс вчистую. И как мне пришло в голову назвать себя так сейчас?
Наши с ним имена — единственные изменения, которые мне удалось внести в события книги.
Мы идём по дороге: я и мужчина, который намного сильнее меня, и солнце всё ещё жарит макушки, но впереди нас ждёт та самая ночь.
Глава 3. Забота и галантность
Сбежать от Гора мне не удалось. Пыталась и не раз, уходя, говорила, что по нужде, просила, чтобы не следил, объясняла: стесняюсь. Потом зайцем бежала по лесу, не жалея босых ног, измученных долгой дорогой, залезала под вывернутые с корнями деревья, лежала в кустах под прикрытием густой листвы и трав, думала: «Всё, наконец, получилось!» — но вскоре невдалеке раздавался его спокойный уверенный голос:
— Поторопись, малышка. Хватит уже отдыхать. Ночью отлежишься.
Он знал, что я пытаюсь сбежать, но ни разу не показал, кроме как усмешкой, что понимает, почему я «из скромности, по нужде» так далеко оказалась в лесу.
И он, конечно, замечал, что у меня болят ноги, что иду со скоростью полупарализованной старушки. Беззлобно подшучивал, когда я ойкала, наступая на очередной острый камень:
— И как ты с такими нежными пяточками умудрялась за козами успевать?
Я сказала, что дома у меня были сабо, достались от мамы, а ей, ещё девушке, их сделал заезжий мастер из южных земель, что такой красивой, тонкой и крепкой работы ни на одном рынке не сыщешь. Что сначала маме, а потом мне все в деревне завидовали из-за этих сабо.
— Мне пришлось их оставить. Теперь сестрёнке придётся за козами ходить, а я уж как-нибудь заработаю на новую обувь, когда до города доберусь.
Даже странно, что такие незначительные подробности книги всплывали в памяти, будто я и правда это когда-то пережила. И слова, когда говорила, складывались в предложения так, что никто бы не понял, что в этом мире я — незваная гостья.
— А она была такой же красоткой, как ты?
— Намного красивее меня. Мама была первой красавицей на деревне. Золотые волосы, голубые глаза. Вот моя младшая сестра — вся в маму, радость отца, а я, к сожалению, не удалась.
Он долго кашляет, глядя на меня с непонятным весельем, молчит.
— А почему ты спрашиваешь?
— Ты как знойная роза, выросшая среди ромашек и лютиков. У тебя волосы блестят, как вороново крыло, и брови вразлёт, и глаза, будто в их чёрной бездне притаилось адское пламя.