Красивый. Какой же он всё же красивый.
Наши взгляды встречаются, и я вздрагиваю, когда хлопает дверь. Мы остались одни. Наконец.
Он так смотрит. Мой бог.
— Ты ведь мне не откажешь? — говорит он низким чарующим голосом.
Найдите ту спелую, глухую и бесчувственную женщину, которая сможет хоть в чём-то ему отказать.
Глава 21. Сказочная реальность
Саймон откидывает одеяла, будто разворачивает подарок. У него дьявольская улыбка на лице, когда он ласкает тело, измученное им, пока лишь глазами. Горячий взгляд бесстыдно липнет к коже, заставляет кровь приливать к губам, а соски — сжиматься от предвкушения.
Саймон ещё не коснулся меня, а тело заливает знакомый огонь, в животе неповоротливой тяжестью оседает истома, а по коже будто бегут крохотные искры — такова сила одного лишь его взгляда.
— Разведи ноги, дай мне на себя посмотреть.
Он истинный дьявол.
— Как я потом на ужин пойду? Я же идти не смогу.
У меня голос дрожит. Я тяжело дышу. А он всего лишь опустил ладони на внутренние поверхности бёдер — держит меня и смотрит прямо туда, не даёт мне от его наглого взгляда закрыться.
Боже мой, какие у него сейчас глаза.
— Я тебя туда отнесу. Или мы никуда не пойдём.
Второй вариант нам обоим нравится больше.
Он освобождает меня от своего взгляда и горячих рук, чтобы избавиться от одежды. Он всё ещё возится — и ругается сквозь зубы, сражаясь с застёжками, — когда я решаюсь сделать то, что хотела давно. Смотрю на него и касаюсь себя между ног то быстро, то медленно, то едва скользя подушечкой пальца, то ритмично надавливая. Он замечает, и его попытки освободиться становятся яростными. И всё это так хорошо — горячо, скользко, вкусно и сладко — и так предвкушающе.
— Ты страшная женщина, — говорит он, наконец освобождая то, что я так сильно хочу получить. Его большой, вкусный, горячий и твёрдый...
— Не надо игр, — перехватываю его руку, не даю себя приласкать. — Дай мне его прямо сейчас.
Он мгновение медлит.
— Как?
— Как угодно.
И это правда, мне всё равно как. Я ужасная женщина, абсолютно бесстыдная, и я до дрожи хочу лишь одного — его, Саймона.
Всё так изменилось, перевернулось с ног на голову. Но мне ли жаловаться? Какая женщина будет жалеть о прошлом, когда настоящее — будто сказка, о которой ты даже мечтать себе не позволяла.
Его любовь — уже почти боль, но я шепчу «да» и выдыхаю «ещё» в ритме мощных толчков. А ведь всего сутки назад я увидела его здесь, в этом мире, и решила, что боги меня, несчастную, прокляли. И вот в сладких муках проклятья я кричу его прежде ненавистное имя:
— Саймон! Сай... Боже мой!
Ещё не люблю, но могу его полюбить, если он даст мне хоть крохотный шанс видеть в нём любящего человека, даже когда он — демон с хвостом и рогами.
Когда я вновь увижу того ангела с разноцветными глазами, то поклонюсь ему в ноги и, краснея, скажу «большое спасибо».
*
На поверхности плавают ряска и тина, вода напоминает речную и мутным цветом, и запахом — вот таким «соблазнительным» видом встречает меня долгожданная ванна. Чистой воды нигде нет, ни ведра, ни кувшина, так что или опять звать слуг с вёдрами (представляю, как сильно после такого они меня станут любить), или... Или на ужин мы не идём, злим «пресветлого князя» и разбираемся с присланной им стражей, а там и до серьёзного конфликта дело недалеко — так что нет у меня выбора. Придётся лезть в воду грязнее, чем в луже.
Саймон только смеётся. Его перспектива купания в грязной воде вообще не пугает. Говорит: раскрой глаза, это же твои любимые целебные грязи. Может, оно и так, не зря же в прошлый раз та служанка так демонстративно обиделась, когда я не позволила ей испортить воду в ванной. Вот только какое у разумного человека может быть доверие к средневековым spa-процедурам. Надеюсь, там хотя бы нет рыбы и раков.
Лёгкая дымка, танцующая над водой в неверном свете закатного солнца, подсказывает, что раз всё тут до сих пор не остыло, то изначально вода была горяча настолько, что всё живое успело бы свариться и плавало на поверхности брюшками вверх. Ничего подобного я не вижу, и всё равно мерзко. Если бы не Саймон, я бы, наверное, в ванну не забралась и пошла бы на ужин, как есть, но он умеет быть настойчивым. Это его главное положительное качество, и я подчиняюсь, только слегка поворочав.
— Ты такая неженка, — шепчет он мне на ухо и целует в плечо, и отводит волосы, чтобы прижаться губами к затылку. Ох, после такого даже рукотворный пруд в ванной комнате покажется раем не только зелёной лягушке.