Всё происходит слишком быстро. Не успеваю сказать «да», а уже оказываюсь связанной узами с Саймоном — брачными ли, магическими, нашего прошлого или будущего — сложно сказать однозначно. Думаю только об этом, шагая за ним по переходам и лестницам. Идти нам, кажется, не очень далеко, но дорогу сложно запомнить. Серые коридоры, повороты, стража и двери, прямые лестницы, винтовые лестницы, пока, наконец, мы не выходим в галерею над огромным в два этажа залом. Внизу пируют сотни две человек, не меньше. Появление Саймона встречают криками и поклонами.
Я держусь позади, но меня замечают. Ох уж эти мужские взгляды. Знала бы заранее, что означает в замке «небольшой семейный ужин», надела бы на шею косынку или платье выбрала с лифом повыше. Удивляет только одно — от раскрасневшихся и расслабившихся за едой и выпивкой мужчин в мой адрес не звучит ни единого слова.
Женщин на ужине мало, если не считать служанок, разносящих еду и напитки. Несколько супружеских пар сидят на возвышении за княжеским столом, остальные места занимают пирующие воины. Князь сидит в центре стола, место рядом пустует. Оно ждёт Саймона, несомненно, но где сяду я?
— Моя женщина, Александра, — представляет меня Саймон вставшему при нашем приближении брату. — И не забудь. Ты обещал в её сторону даже не смотреть. Вот и не смотри.
Константин тотчас нарушает данное при нашей первой встрече слово — не только пристально смотрит, но и касается руки, и метку на шее будто прошивает огнём. Больно, и я накрываю её ладонью, а Саймон шагает вперёд, закрывая меня от своего брата.
Похоже, он ждал чего-то подобного. Говорит без обиды, серьёзно:
— На этом всё. Считай, она для тебя не существует.
— Если бы, — ворчит под нос Константин. И я бы не услышала его шёпота в шуме развесёлой пирушки, но оказываюсь к копии бывшего мужи ближе всего.
Саймон раздаёт указания по поводу мест расположения за столом, а я пытаюсь изобразить поклон перед стоящим столбом Константином. Реверансам в детстве меня не учили, и я пытаюсь скопировать движения старшей служанки, как их запомнила. Судя по возбуждённому шушуканью со всех сторон, попытка быть вежливой выдаётся провальной. Константин смотрит на меня, как на муху, попавшую в суп. Его неприязнь очевидна не только мне, а кажется, всем, кто на нас обращает внимание.
Место для меня освобождают, подвинув в сторону, судя по большому животу и трём подбородкам, очень важного человека.
— Извините, — говорю я ему.
Он кланяется мне в ответ, но не смотрит на меня и не произносит ни единого слова. Я то ли есть для него и рядом сидящих, то ли меня нет. Быть видимой невидимкой — странное ощущение.
За всё время ужина, кроме Саймона, ко мне никто не обращается и даже не смотрит прямо, при этом ловлю на себе полные нескрываемого любопытства взгляды. Саймон беседует с братом и оставшееся внимание уделяет мне: подкладывает еду, кормит с рук, как... Хотела сказать «как собачонку», но он меня поправляет ещё до того, как я успеваю открыть рот — называет любимой женщиной, и, честно говоря, такое отношение всё искупает — и эту многозначительную тишину в шумном зале, и чужое любопытство, и непонятный статус.
Я, скорее всего, фаворитка. Или собственность. Возможно, рабыня. Или и то, и другое. Но я точно ему не жена. Имеет ли это значение для меня? Хочу ли я назвать его мужем? Этот мир настолько сказочен и нереален, что даже на такие простые вопросы у меня нет ответов.
Идёт время, люди вокруг немного смелеют. Я слышу произнесённое чуть громче, чем следовало бы, звонким женским голосом:
— Посмотри, она так молода и красива.
Это лесть, несомненно, но её приятнее слушать, чем шёпот, не предназначавшийся для моих ушей:
— Да, она очень милая девочка, но какая злая судьба, быть избранницей тьмы. Он возьмёт себе в постель другую уже через неделю, а её вышвырнет вон.
Чужое злословие отзывается неожиданной болью. Совсем недавно я мечтала, чтобы наши пути с Саймоном разошлись, а когда другой человек, какая-то незнакомка, предположила, что такое возможно — у меня в груди на миг словно образовалась дыра, а еда стала комом в горле.
На мне его метка, мы занимались любовью, он заботлив и нежен со мной. И таким же будет с другой? Не хочу в это верить, даже думать о таком не хочу.
Саймон будто чувствует что-то: касается моей руки, уговаривает попробовать сливы: «Посмотри, Сашенька, они не так и плохи», — и, удостоверившись, что со мной всё в порядке, возвращается к разговору с братом. Они говорят о границах с другим королевством, изменениях в расположении войск. Их голоса настолько тихие, а тема настолько далека от моих интересов, что я больше даже не пытаюсь прислушиваться. Бесполезно.