Wow! Надо было оказаться в романе, чтобы получить самый красивый за все прожитые тридцать три года комплимент. И пусть чумазый притворщик Гор подарил его девочке намного моложе меня настоящей, всё равно стало тепло на душе. Обычно меня описывали как брюнетку с карими глазами, а потом, когда Костя намекнул, что светлые волосы мне пойдут больше — как крашеную блондинку опять-таки с карими глазами. Ну, симпатичную, стройную. Но ещё никто, ни разу не говорил, что мои глаза — адская бездна, а волосы блестят, как оперение ворона.
Да уж, с таким мастерски подвешенным языком Гор не мог оказаться простым человеком. Он притворялся безграмотным босяком, изменил внешность, оделся в лохмотья, но суть человека надолго не скрыть. Она просачивается на свет исподволь, как бьющий из-под земли родник, и размывает капля по капле даже самые большие и тщательно нагромождённые горы лжи.
А может, он посчитал меня глупышкой, притворяться перед которой — лишнее? Наверное, так и есть, но обижаться мне точно не стоит. Не хотелось бы случайно раскрыть его личность и стать угрозой, которую легче бездыханной оставить где-нибудь под кустом, чем надеяться на её честное слово, что нет-нет, никогда никому не расскажу, что встретила недалеко от столицы, например, тайного шпиона соседнего королевства. А могло быть так? Очень даже могло.
Но всё это я подумала уже после того, как неосторожно сказала:
— Ты такой обольстительный кавалер. Наверное, многие девушки пали к твоим босым ногам благодаря изысканным комплиментам.
Он рассмеялся — как человек, не знающий забот, абсолютно открытый, кому нечего скрывать, — но стал относиться ко мне иначе. Потом я не раз ловила на себе его задумчивый взгляд, будто он заинтригован и ломает голову над загадкой. И правда, пора бы мне прикусить язычок, а то я тоже слишком привыкла к присутствию Гора, его помощи, человеческому отношению и расслабилась, будто позабыв, что он со мной может сделать, если написанное в книге не удастся в самом скором времени изменить.
К закату мы добираемся до памятного ручья.
— Идём, — говорит он и берёт меня за руку.
Его жест оправдан тем, что нужно преодолеть овраг по поваленному дереву, толстому и крепкому, обросшему мхом. Героиня просто пошла за ним шаг в шаг. Но я упёрлась, как та коза, которую в реальной жизни мне видеть не приходилось.
— Боишься? Какая же ты неженка, боги!
Я не успеваю даже полслова сказать, как оказываюсь у него на руках. Одной он держит меня под коленями, другая — обхватила спину и дальше, так что пальцы прижались к груди. Он касается меня сквозь рубашку, но — я поднимаю взгляд: он прекрасно знает, что делает. Деревья качаются надо мной, его шаги по шаткому, самой природой устроенному мосту, и тряска пугают. Я смотрю прямо в его лицо и замечаю густые длинные ресницы и звёздный рисунок в глубине его нейтрально серых — как сталь — глаз. У него прямой нос и подбородок, который обычно приписывают решительным людям. Его кожа чиста и гладка, что невозможно, если вечно ходить таким грязным, а пробившейся на щеках щетине не больше двух дней. Его губы твёрдые и плотно сжаты, на миг между ними мелькает кончик языка. Он, словно змея, пробует аромат, который я источаю. Под слоем грязи, несомненно, прячется привлекательный человек. Но вот запах, он отвращает. И он остаётся на моей одежде и коже, когда я оказываюсь на земле.
Гор тянется грязной рукой и поправляет за ухо упавшую мне на лицо тёмную вьющуюся прядь. Мы смотрим друг другу в глаза, а потом над нами громко каркает мудрая птица, и волшебство, разлившееся в воздухе, стремительно тает.
Кончики его ушей розовеют, а я прячу взгляд. Сердце так сильно бьётся.
Что это со мной?
Хочу потереть лоб, поднимаю руку — и мерзкий запах врывается в нос. Отрезвляет.
— Знаешь, — говорю я, — ты галантный мужчина, но помыться и постирать одежду тебе не помешает.
Он фыркает.
— Ты так занятно выражаешься. Будто героиня романа.
Романа? Но в этом мире не должно быть романов!
— Я как-то слышал один. Бродячий актёр читал на городской площади, и я там долго просидел, хотя милостыню не подавали — его слушали, открыв рты. Как же мне понравилась та история. Но я думал, пастушки так выражаются, только если их придумала благородная леди от нечего делать, а в обычной жизни всё по-другому.
Фух. Медленно выдыхаю. Даже не знаю, что лучше: встретить ещё одного такого же попаданца, как я, или получить разумное объяснение вырвавшемуся у босяка слову.
— Чем тебе не нравится моя речь? — говорю я.