Возможно, и так, но есть и обратная сторона.
— Если он убьёт брата, то станет, как Каин, неприкаянным. Пусть лучше потеряет меня. Раз из-за меня всё это с нами случилось, то мне и отвечать.
— Но если ты сейчас умрёшь, всё начнётся по новой. И мне снова на это смотреть? Нет уж!
Гор хватается рукой прямо за кинжал, и из его ладони брызгает кровь.
— Ты не имеешь права себя убивать.
Он смотрит мне прямо в глаза, а затем опускает взгляд ниже, смотрит на мой живот. Он молчит, но я вдруг всё понимаю. Как и то, кого вижу перед собой. Один глаз у Гора — синий, другой — зелёный, хотя прежде, кажется, было иначе. Так он и правда шпион. Гор — это тот самый ангелодемон, отправивший нас в этот то ли рай, то ли ад.
— Останови их, — кричу ему в лицо, бью его по груди, а он — гад какой — ещё имеет наглость стонать.
— Я тебе что, Господь Бог? — шипит он и под звон цепей вырывает кинжал у меня из рук. — У меня нет права вмешиваться!
Его стон оказывается слишком громким для наступившей вдруг тишины.
— Сай? — зову я и не получаю ответа.
* * *
Я бы перевязала его израненные крылья, но когда Саймон — человек, крыльев не видно. Понятия не имею, каковы повреждения, на его теле их вообще нет, а сказать он ничего не может — лежит без сознания, но дышит.
Пол в коридоре всё ещё залит его или Костиной кровью, но её не слишком много, как и обгоревших белых перьев. И всё, никаких больше следов эпической битвы добра со злом. Если бы я не видела своими глазами и не слышала своими ушами, то не поверила бы, что это и правда произошло.
Наконец появляется стража — шестеро до зубов вооружённых мужчин, так и не пришедших вовремя на подмогу, зато, когда всё стихло, пригодившихся в качестве носильщиков. Поднимают Саймона на щиты и понесли бы ногами вперёд — пришлось объяснить, как надо относиться к единственному теперь законному князю.
Гору приходится идти самому. Кандалы по моему указанию сняли, и никто не посмел мне возражать или оспаривать моё право приказывать.
Куда делся Костя — меня не волнует. Если я ещё раз увижу его — собственными руками убью.
Гор за время подъёма в комнаты претёмного князя приходит в себя и выглядит хорошо.
Саймона вносят внутрь, укладывают на постель. Вокруг уже суетятся врачи, то есть лекари, разумеется. И я прошу Гора на пару слов. Нам есть, что обсудить. Он мнётся, не слишком доволен, но слушается.
— Так ты точно знаешь, что у меня будет ребёнок?
Он давится воздухом и смотрит на меня, будто я его доверие предала.
— Ничего подобного я тебе не говорил.
А мне и не надо словами говорить. Я помню тот его взгляд на мой живот, как на что-то ценное, по-настоящему важное.
Он упорствует, будто перед кем-то оправдывается:
— Не намекал даже. Я не вмешивался в твой выбор.
— Ну конечно. И за руку меня не хватал.
Он отводит взгляд, причёсывается пятернёй. Кровь на лице уже подсохла, волосы стоят дыбом. В целом — красавчик.
— Давай поговорим откровенно, — предлагаю я. — Хватит уже всех этих игр и умолчаний. Ты — ангел, и ты вмешался в нашу жизнь, ещё когда меня сюда отправил. Просто признай это.
Ничего признавать он не хочет, но компенсацию за вмешательство готов обсуждать:
— Ты можешь вернуться в собственный мир, имеешь право. Если хочешь, конечно. Здесь ты выполнила всё, что должна была, разобралась с этими двумя дураками.
Сомнительное замечание. Разве это сделала я? Они сами между собой разобрались.
— Ты разорвала событийно-временную петлю, — поясняет он. — Любой мир станет наградой. Какой пожелаешь, тот будет твой.
Я оглядываюсь на лекарей, возящихся с бессознательным Саймоном.
— А он?
— Ну, — тянет ангел, глядя в потолок, в окно, куда угодно, кроме как на меня. — Петля разорвана, повторения больше не будет. Константин свободен, Симеон свободен, Александра свободна. Дальше вы сами определяете свою судьбу. Что выберете, то и получите.
— Если я выберу другой мир, — спрашиваю, медленно подбирая слова, — то вспомню всё это?
— Конечно, нет. Помнить всё — это проклятие, урок, чтобы ошибки больше не повторяли. Ты начнёшь всё заново с хорошего старта, как хороший человек, выучивший по жизни много уроков. И они начнут тоже где-то там, где не будет тебя. Встретишь уже другого человека, полюбишь или возненавидишь. Познавать Божье творение и расти над собой — для этого путей много. Подумай, что хочешь. Немного времени у меня ещё есть, а потом и другие дела ждут.
В прошлый раз я не выбрала ничего и оказалась в романе. Сейчас такой ошибки не допущу.