Он весь выглядит хорошо — свободным, решительным, самим собой, и это чувствуется. Гор будто сбросил тесную, не по размеру личину и распрямился во весь свой немаленький рост. Он великан, притворявшийся карликом, теперь это очевидно.
Такой мужчина очень опасен, даже не для тела, пусть он и намного сильнее меня, а для души. Смотрит на меня из-под ресниц и продолжает приводить себя в божеский вид. И в его взгляде читается столько всего.
Да, он хорош, и это знает. Не самый красивый мужчина, которого мне доводилось видеть вживую, но есть в нём что-то такое, что сложно отвести взгляд, как и описать чувства, тронувшие что-то внутри, зацепившие и оставившие заметный след на привычном спокойствии. Он правда хорош. Когда смотришь на него, в голове звучит голос: «Настоящий мужчина». И это не столько о физической силе, привлекательности, не зависит от цвета глаз или волос. Это энергия, дух — мужской, самоуверенный, мощный.
Он хорош собой без смазливости, черты лица несколько грубоваты, подбородок квадратный, губы сжаты в плотную линию, ровный нос, прямые брови, испытующий взгляд, от которого не сбежать, столько в нём силы. От него всего веет уверенностью в себе, физической мощью, его воля сильна, и ты просто смотришь и понимаешь: да, вот это — мужчина. И пусть на самом деле ты не знаешь его, такому мужчине хочется приписать самые лучшие качества: надежность, верность, доброту, несгибаемую волю к победе над обстоятельствами и врагами, умение и желание нежно любить и заботиться. Это лишь фантазия, но в ней столько же мощи, сколько в нём очевидной мужественности.
Когда он смотрит вот так, без улыбки, простым откровенным взглядом, где есть немалая доля желания, и оно всё твоё — ответный отклик хотя бы на миг просыпается. Такому мужчине хочется сдаться, забыть обо всём, отдать ему право решать. Быть с ним, идти за ним, пребывая в уверенности, что уж он не подведёт, что он — несомненно — тот самый.
Так вот, весь этот характер, прочитанный во взгляде, фигуре и внешности — не более чем иллюзия, которая однажды уже меня подвела.
Когда я первый раз увидела Костю, хозяина дома, куда меня, выпускницу педагогического, пригласили работать с мальчиком пяти-шести лет, словно молния ударила с неба. Он поприветствовал меня, улыбнулся — а я стояла, сжимая в руках сумочку до потных ладоней, смотрела на него и не могла даже слова в ответ сказать. Он показался мне совершенством: мужественный, как Гор, только в разы красивей, да и самоуверенности — куда больше. Он сразу всё понял, ведь я была до наивности откровенной в своём искреннем восхищении им. Он почувствовал это во мне — желание и готовность подчиниться более сильному, мудрому, решительному — такому, как он. Нет, больше — ему и никому другому. Не только подчиниться, но и довериться, принять его в самое сердце и, ослеплённой его сиянием, никогда не видеть его недостатков, отвергать советы друзей и наушничанье пытающихся просветить доброжелателей. Для меня он в одно мгновение стал солнцем, никто не мог конкурировать с ним — это нас и свело.
Я не фантазирую, Костя как-то мне сам сказал, что захотел меня с первого — моего — взгляда: «У тебя были такие глаза, будто ты встретила бога». А сколько раз потом, в постели, я звала его божеством, поклонялась ему, обожала его?.. И к чему эта глупая доверчивость привела — к полному краху.
На деле Костя оказался простым человеком, способным предать, отвергнуть и вышвырнуть, как ненужную вещь, из своей «божественной», как в раю, жизни.
За что я ему благодарна больше всего, так это за опыт. Больше я так не сглуплю. Не позволю никому себя снова сломать, даже очень привлекательному мужчине.
Потому отвожу от Гора глаза. Он может быть хоть в миллион раз красивей, но больше я такой ошибки не совершу. Даже в этом призрачном мире мечты, где я могу, похоже, повторять судьбу и ошибки той горячей пастушки, мой выбор — оставаться собой. Что бы ни случилось этой ночью, моего сердца ему не затронуть. Костя — хорошая прививка от глупости, а эта жизнь — мой второй шанс. Упустить его, поддавшись чужой привлекательности — страшная глупость.
— Вот всё, что я нашла, — говорю, сбрасывая вблизи костра сухие ветки и сучья, которые удалось отыскать.
Под деревьями, среди сгустившихся теней, с шишками и камнями, ранящими голые ступни, это сложно, так что мой улов небогат. Гор тоже так считает, судя по улыбке, тронувшей губы и отразившейся в серых глазах.
— Вода нагрелась за день, иди искупайся, — отвечает он, когда я сажусь у огня.
Сценарий романа упрямо жаждет осуществиться. Гор говорит слово в слово то, что и на страницах прочитанной книги. Только там он оставался безымянным и грязным с головы до пят, и его грязь потом будто навеки прилипла к коже простушки.