За четверть часа до прихода отца и матери Биби Чаб Кой, начальник охраны, просунул голову в приоткрытую дверь. На нем была свежая бледно-голубая рубашка с погончиками и синие широкие штаны с наглаженными складками.
– Сможете уделить мне минуточку?
Поднявшись со стула, стоявшего у окна, Биби ответила:
– Так получилось, что у меня теперь в запасе миллион минут.
После тщетных попыток выдавить из себя дружелюбную улыбку Кой вошел в палату.
– Со времени нашего прошлого разговора мы прокрутили видеозаписи за прошедшие двадцать четыре часа с камер, расположенных на парковке. Там не было ни мистера Капюшона, ни золотистого ретривера. Он сюда не приезжал и не приходил, а во всякую чушь вроде телепортации я не верю. А вы? Вы верите в телепортацию?
– Что? Нет, конечно, не верю.
– Я вот подумал: а что, если они проникли в здание более суток назад и до сих пор здесь где-то прячутся?
– А зачем им это делать? – спросила Биби.
– Блин! Если бы я только знал! – Он пожал плечами и посмотрел озадаченно, так, словно и впрямь ничего не подозревал. – Мы тут все обыскали… Я… Нада… Зип… – Мужчина прошел мимо девушки и встал у окна, выглядывая из него. Голова Коя была откинута назад. Он задумчиво обозревал небо. – Из-за всего этого я чувствую себя дураком. Я пересматривал одну и ту же видеозапись несколько раз, пока не заметил кое-что странное. Догадайтесь, что именно.
– Понятия не имею.
Вновь отвернувшись от нее и глядя в окно, Чаб Кой промолвил:
– Когда тот парень и собака шли по коридору, мимо них в противоположном направлении прошли два человека. Сначала там была медсестра, а потом санитар. Никто из них даже не взглянул на мистера Капюшона. Странно, не правда ли? Человек посреди ночи появляется в надвинутом на голову капюшоне, а никто его даже не замечает. Когда люди видят красивую собаку, они смотрят на нее во все глаза, часто улыбаются. Большинству хочется ее погладить, спросить у хозяина, как ее зовут. Сейчас медсестра и санитар сменились с дежурства. Мне пришлось им звонить по телефону. Оба клянутся, что в глаза никакой собаки не видели. Они непреклонны в своих показаниях: никакого пса в коридоре не было. Теперь вы понимаете, что именно я подозреваю?
– Не имею представления, – сказала Биби. – Вы мне скажете?
Развернувшись, он взглянул на девушку.
– Не знаю, как этого можно добиться, но в наши дни возможно все, когда имеешь дело с цифровыми записями, звуком и изображением. Я бы не удивился, узнай, что какой-нибудь хакер проник в архивы службы охраны больницы и каким-то образом вставил мистера Капюшона и его собаку в наши видеозаписи там, где их никогда не было.
Биби растерялась.
– Зачем кому-то понадобилось это?
Чаб Кой не стал прямо отвечать на ее вопрос.
– Я пересматривал эту запись раз сто. Не могу увидеть, где бы он облажался. Изображения того парня с собакой видны ничуть не хуже, чем медсестры и санитара. Свет освещает всех так, как должен освещать, тени на месте, но я не эксперт. Думаю, только первоклассный специалист с большим практическим опытом сможет доказать, что это подделка.
– По крайней мере, об этом вам не стоит волноваться, – возразила ему Биби. – Я видела их собственными глазами – мужчину и собаку. Они зашли в мою палату. Собака поднялась на задние лапы, а передние положила мне на кровать. Она смотрела на меня своими красивыми золотистыми глазами, которые словно светились в темноте, а затем принялась лизать мне ладонь.
Биби приподняла свою левую руку так, будто надеялась, что ДНК золотистого ретривера до сих пор можно обнаружить на ее пальцах.
Стального цвета глаза начальника охраны напоминали скальпель в руках хирурга. Взгляд его был прямым, острым и пытливым. Он явно собирался вывести обман на чистую воду. Его взор с неимоверной тонкостью старался слой за слоем снять с Биби все притворное, добраться до ее сути, уцепиться за малейшую нестыковку в рассказе девушки ради того, чтобы доказать: все, рассказанное ею, – сплошное надувательство.
– Сейчас, – произнес он бесцветным тоном, из которого постарался вытравить даже намек на эмоции, – я, возможно, пребываю на почетной должности игрушечного копа в солидном учреждении, но когда-то я был настоящим копом и своих инстинктов ищейки не утратил.