Позже, к концу дня, мужчина появился на плоской, огороженной перилами крыше двухэтажного здания, стоящего в конце той же улицы. Хотя он был одет в серое с целью слиться с цементом вокруг, его камуфляж представлял собой жалкое зрелище. На шее у него висел бинокль. Морские котики тотчас же опустили свои полевые бинокли, исчезнув из зоны видимости.
Перри поднял камеру на палке так, что она едва виднелась над парапетом. Аппарат был очень маленьким, поэтому опасности, что их заметят часовые, почти не существовало. Перри и Пэкстон лежали, разделенные дисплеем, и разглядывали увеличенное изображение террориста. Не Абдуллах. Один из его приспешников. Мужчина прикурил сигарету, затянулся два раза и, подняв бинокль, начал обозревать эту границу цивилизованного мира, которую он и его товарищи использовали в качестве крысиного гнезда.
С поднятой второй камерой Гибб и Денни лежали по обе стороны от своего дисплея. Четверо мужчин, разглядывающих курильщика и анализирующих его поведение, – это лучше, чем двое. Один может заметить что-то важное, то, что упустят из виду трое других. Для начала Пэкстон пришел к выводу, что шесть мишеней должны были чувствовать себя в относительной безопасности. В ином случае часовой не стал бы лишь время от времени делать поверхностный осмотр городка. Не исключено, что их осторожность притупили наркотические средства. Такие трезвенники, как они, часто садятся на наркотики. Массовые убийства – дело стрессовое. После всего им приходится снимать напряжение.
317 покупателей. Десять тысяч жертв. Во времена, когда Муаммар Каддафи правил Ливией, Призрак дал интервью одной американской телекомпании на вилле, расположенной в этой стране. Если не считать обычного пропагандистского разглагольствования, он заявил, что в одной из его «резиденций» находится небольшая коллекция отрубленных голов. Призрак ядовито заметил: головы эти подобны книгам, расставленным на полках. Каждая связана со своей собственной историей. Он хотел бы иметь куда бóльшую «библиотеку», такую, в которую можно поместить все десять тысяч голов.
Целый день Пэкс то и дело вспоминал Биби, волновался за нее, думал, с какой стати прошлой ночью у него в мозгу возник этот яркий образ из прошлого. Теперь, впрочем, мысли о ней отступили на второй план.
Надо заниматься делом. Он и его люди сделают свою работу настолько добросовестно, насколько возможно, а еще получат от этого моральное удовлетворение.
Нэнси и Мэрфи не знали, смеяться им или плакать. Как всегда, когда родители разрывались между противоречивыми эмоциями, они предались обеим, попеременно переключаясь то на смех, то на плач. Слезы радости насыщали влагой огромный сад страхов перед грядущим. Их эмоции были настолько бурными, что медсестре пришлось войти в палату и вежливо напомнить: другим пациентам здесь нужны тишина и покой.
Как только Биби подписала все необходимые бумаги, она вместе с отцом и матерью проследовала в коридор, села в лифт, спустилась в вестибюль и вышла на автостоянку. При этом все они одновременно болтали. У родителей накопились тысячи вопросов. Они хотели узнать все, но не могли сдержаться и продолжали обнимать и целовать дочь. То и дело слышались восклицания радости, многие из которых были позаимствованы Мэрфи и Нэнси из сленга серфингистов: «эпично», «обжимуси», «в доску святой», «стеклянная труба дня», «ништяк»… Впервые их лексикон резанул Биби слух своей неуместностью. Кажется, перспектива флирта их дочери со Смертью вновь заставила родителей вернуться к привычкам своей молодости.
Ужин должен быть праздничным, таким, чтобы они на всю жизнь запомнили эту ночь. Надо весело и шумно отдать дань тому, как невозможное стало возможным. Биби прекрасно знала, что из этого получится: наилучший в городе ресторанчик, где, помимо мексиканской кухни, подают еще традиционные американские бургеры. Сыр присутствует везде. Специи – очень-очень забористые. Много бутылок ледяного пива «Корона». Слишком много рюмок текилы. Однако Биби уступила, потому что проголодалась, была счастлива и до сих пор не отошла от приятного шока, но главное потому, что любила родителей. Они всегда были милыми, веселыми и приятными людьми. Алкоголиками их никто бы не назвал, между тем примерно раз в месяц они позволяли себе напиваться, когда случался повод.
Во время ужина Нэнси что-то прошептала мужу на ухо и вышла из-за столика. Когда через десять минут она вернулась, хихикая, Мэрфи шепнул пару слов ей. Затем уже он отошел минут на десять. Они явно что-то задумали. Биби немного страшила мысль о том, что же могли учудить ее родители. Они великодушны и заботливы, но переизбыток душевных волнений вкупе с алкоголем представляют собой опасную смесь. Сейчас мать и отец вполне могут сделать ей чудовищно неподходящий подарок.