Руана глубоко вздохнула. Этот дом давил на нее, словно стены его пропитала невыносимая многолетняя тоска. И тоска эта с каждым днем все больше захватывала саму берегиню.
Сняв с плеч тонкий платок, женщина уселась поудобнее. Солнце стояло в зените и только легкий ветерок, да тенистая терраса, давали возможность бывать в это время на воздухе. Руана прикрыла глаза соломенной шляпой и подумала, что, возможно, это не дом на нее давит, а его хозяин. Что такое дом? Стены да крыша…. А вот Лиалин… верный боевой товарищ далекого прошлого…. Когда-то он ее опекал, защищая и прикрывая в боях за башню Хорса. Когда-то ее принесли к нему в лечебницу, израненную и упрямую, а теперь он не приходит в сознание третьи сутки, и Руана готова быть возле него до победного. Но для нее эти битвы закончились сотни и сотни лет назад, а для него только позавчера….
Звук быстрых шагов прервал невеселые размышления. Берегиня приподняла поле шляпы, желая разглядеть визитера. По мощеной дорожке, подобрав подол узкого фиолетового платья, спешила Нэстаси. Руана недовольно нахмурилась. Только ее здесь и не хватало! Незаметный щелчок пальцами, и петли калитки мгновенно заржавели, а сама калитка покрылась толстым слоем темно-зеленой тины. Нэстаси так и замерла перед ней, с брезгливым выражением на лице, но коснуться дверцы так и не решилась.
— Руана! — наконец, позвала она берегиню. — Или немедленно убери это! Или подойди ко мне!
Ехидно улыбнувшись, Руана надвинула шляпу обратно на глаза. От такого ответа, Нэстаси на мгновенье опешила: никто не имел права чинить ей препятствия. Перун сам выбрал ее в невесты Целителю! Глубоко вздохнув, девушка провела ладонью над калиткой: тина мгновенно потемнела и, засохнув, посыпалась на землю, подобно старой шелухе.
Берегиня слышала приближающееся разгневанное дыхание дочери Чакосы, но даже пальцем не пошевелила для ее приветствия.
— Я знаю, что некая девица, более того — ки'конка, вошла в дом моего будущего мужа! — девушка приподняла ей шляпу и нетерпеливо притопнула ногой, ожидая ответа.
Спокойный взгляд темно-зеленых глаз был ей и ответом и пощечиной одновременно. Закусив до крови губу, Нэстаси едва сдерживала себя. Одна часть ее души готова была вцепиться в глотку этой равнодушной водяной девы, а другая — взвыть от горя и обиды. Но не сделав ни того ни другого, девушка тихо спросила:
— Это она? Лееса?
Ответа не последовало.
— Значит, ее ты впустила в дом? Ее, которую все давно похоронили! Которую и прошлым то назвать трудно! Которая насквозь пропахла ки'конами! — тихая ярость, изначально сочившаяся из ее слов, теперь превратилась в истерику. — А меня и во двор допускать не желала! Так я сама разберусь с ней. Меня все заверяли: Лееса — всего лишь призрак прошлого! Призраки — это по моей части!
Девушка ринулась к входной двери. Этого допустить берегиня не могла. Сейчас было не время и не место для подобных сцен. Взмахнув рукой, водяная дева поставила перед Нэстаси запруду: особый вид ловушки, попадая в которую жертва начинала тонуть словно провалившись под воду. Нет. Никого топить она не собиралась. Но иного способа удержать девушку Руана не видела.
С трудом выкарабкавшись из поля ловушки, Нэстаси буквально рычала от злости. Платье набрякло от крошечных капель воды, составлявших поле подобно туману, прическа растрепалась.
— Мне жаль, Нэстаси. Действительно жаль. Но здесь и сейчас тебя быть не должно. Уходи!
Нэстаси стояла посреди сухой как и прежде террасы и дрожала от холода, пережитого ужаса и ярости. Слезы сами собой катились по бледным щекам и падали на раскаленный от солнца камень. Полуденный ветер продувал насквозь промокшее платье, отчего становилось холодно, не смотря на жару.
Почувствовав, что сама вот-вот расплачется, Руана глубоко вздохнула и попросила своего велина перенести девушку во владения ее отца.
Скрипнули деревянные половицы, но берегиня даже не обернулась. Она и так знала, кто пришел.
— У нас были гости? — спросил Эдельвейрик, заметив рассеивающуюся дымку велина.
Руана лишь молча качнула головой ему в ответ и ласково коснулась мягких завитков его розовых волос.
— Все в порядке? — хранитель обеспокоено посмотрел на жену, пытаясь понять, что за непонятная ему печаль заволокла ее зеленые глаза.
Так и не дождавшись вразумительного ответа, он предложил вернуться в дом вместе, сославшись на невыносимую жару. И подхватив Руану на руки, поспешно скрылся в спасительной прохладе старого дома.
Светало. Настежь распахнутое в ночь окно уже радостно впускало в комнату первые лучи просыпающегося солнца. Лиалин глубоко вздохнул и открыл глаза. Он был дома. На Березани. Рядом, уткнувшись в его плечо, спала Лееса. Черные кудри разметались по подушке.
Хранитель с нежностью коснулся ее лица и, стараясь не разбудить, покинул кровать. За окном уже во всю щебетали лесные птицы. Лиалин замер на мгновенье, прислушиваясь к их голосам, и вышел из комнаты.
Лестница казалась ему бесконечно длинной, а каждый шаг давался большим трудом, и все же было огромным удовольствие вновь оказаться на родной земле, в родном доме, в родном времени, спускаться босыми ногами по родному полу. Мимо с заспанным видом прошел Эдельвейрик. Из одежды на брате были только холщевые штаны. Потянувшись от души, Эдель налил себе прохладного морса и обернулся. Стакан выпал из ослабевших пальцев. Не говоря ни слова, он шагнул Лиалину навстречу и крепко обнял его. И только его надрывистое дыхание выдавало ту бурю эмоций, что захватила его.
— Помоги мне, Эдель, — тихо произнес целитель. — Я хочу покончить с этими играми в пророчества раз и навсегда.
— Лада уже ждет тебя, — также тихо ответил ему Эдельвейрик. — Ждет вас. Тебе лишь надо окрепнуть.
Глава 6
Лиалин стремительно поправлялся. Казалось, их уединенность с Леесой только придает ему сил, и Эдель решил, что самое время им с Руаной вернуться к себе домой. Частым гостем к ним захаживал Хорс, принося с собой то хмеля, то меда, то ягод разных. Такие дни были подобно празднику. В доме звучал звонкий смех и слегка нелепые шутки. А потом Хорс пропадал вновь…
Были еще сны… Каждую ночь… Одни и те же… Каранту, покрытая снегами степь, Аяс, пытающийся разбить лед и огромная снежная маска… светоч… светоч…
Просыпаясь в поту, хранитель не мог уснуть до утра. С каждым днем видения становились все ярче, все реалистичнее…
И однажды не выдержав, на закате Целитель отправился к Дашубе. Сияющий принял его без радости, но с достоинством.
— Я хочу знать, о каком светоче говорила Зимерзла? — без приветствий, громко спросил Лиалин. — Она напала на нас на Каранту! Это значит, она следила за мной! Так о каком светоче она говорила?
— Это давняя история. Просто прах времени! То, чего Зимерзла жаждет — не возможно дать ей!
— Так чего она жаждет?
Они стояли лицом к лицу. Равные. Сильные. И Дашуба отступил.
— В момент раскола каждый ирийец был на счету! И надо сказать — далеко не все приняли сторону Перуна и мою. Многие ушли за Индрой, многие за Варкулой, но были и одиночки. Именно такой и являлась Зимерзла. Её мощь потрясала и была нам необходима. В самом начале войны по нелепой случайности у нее погибло дитя. Это горе она пережила крайне тяжело и устранилась от наших распрей. Я и Дивия пообещали ей возродить её дочь, если она поможет нам в битве. Она помогла…
Дашуба на мгновение запнулся. Как же давно все это было… И как по-прежнему свежа был эта вина…
— Беда заключалась в том, что мы не в силах были выполнить данное ей обещание. После окончания победоносного для нас сражения, Зимерзла вернулась. Она нашла меня у Хорса в гостях. Мои оправдания были ей не интересны. Её ярости не было предела. Чтобы наказать меня и Дивию, она похитила семью Хорса, сказав, что отпустит их лишь после того, как мы сдержим слово…
Лиалин огромными глазами смотрел на Сияющего и не видел его…
— Как вы могли…Как вы могли?!
— У нас не было выбора! — загремел Дашуба. — Без нее нам было не победить!! Никто даже предположить не мог, что все так обернется!!