Полина вздохнула и закусила губу. Я тут же едва вновь не шагнул навстречу, стремясь заполучить новый поцелуй, но сдержался, сжав ладони в кулаки.
— Может, отложим это на утро? Я безумно хочу спать. Я собиралась умываться и ложиться, когда ты позвонил. Давай ты сейчас пойдёшь домой? И уже утром…
Домой? Ну уж нет.
— А можно остаться?
— Остаться? — пробормотала Полина удивлённо. — Но…
— Я могу хоть на полу лечь, Поль. Где скажешь, там и лягу.
— Зачем же на полу? Вон бабушкин диван. Если… тебе нормально…
— Нормально.
На самом деле я не собирался спать. Думал, что сейчас мы оба немного успокоимся, ляжем, и минут через пятнадцать я встану, пойду к Полине на кухню и всё-таки заставлю её поговорить.
При этом я даже толком не знал, что именно собираюсь обсуждать.
Однако стоило мне лечь, а голове коснуться подушки, как я уснул — сказалась бессонница, принесённая сюда из другой реальности. И проспал до самого утра, забыв о времени и о том, что у меня его ничтожно мало.
6
Мне ничего не снилось. Вообще ничего. Более того, когда я открыл глаза, мне показалось, что прошло не больше пяти минут — а оказалось, что около пяти часов. И на мобильном телефоне, который я засунул под подушку перед сном, часы показывали пятнадцать минут седьмого.
Стало страшно. Время было неумолимо… И почти четверть минут, отведённых мне для того, чтобы узнать правду, прошла. А я толком и не продвинулся, ничего не выяснил. Про Полину — точно нет. Если только про себя…
Глупо, но я, кажется, уже давно отрицал очевидное. Я осознал это по-настоящему лишь несколько часов назад, когда целовал Полину и сжимал её в объятиях, понимая, что поступаю как вор, но не мог иначе. Ведь там, куда я непременно вернусь, Полины не будет. И я уже не смогу признаться ей в том, что влюблён в неё. С детства влюблён. Просто боялся отпугнуть, потерять нашу крепкую дружбу, которая всегда казалась мне идеальной. И я закрыл для себя дверь под названием «Любовь к Полине», опасаясь разочарований. «Лучшее враг хорошего» — в общем-то правильный девиз, но не всегда. Порой всё же следует рискнуть…
Может, если бы я давным-давно перестал лгать самому себе и признался Полине в любви, то не потерял бы её?
Эта мысль буквально отравляла моё существование. От осознания, какой же я феерический дурак, раз отказывался от собственного счастья и заменял его суррогатом, хотелось выть и биться головой об стену.
Наверное, поэтому все мои девушки ревновали меня к Полине — чувствовали, что мы не просто друзья. Особенно Ира. Она вообще постоянно ехидничала, проходясь по нашей дружбе своими острыми шпильками, и я то и дело осаждал её пыл. Один раз даже немного приврал, чтобы она наконец от меня отстала… до сих пор стыдно было.
Я поморщился, вспоминая тот случай, и приподнялся с дивана. И тут же сообразил, что с кухни подозрительно тянет кофе и, кажется, блинчиками…
Неужели Полина уже встала?
Я быстро впрыгнул в джинсы и помчался на кухню, радуясь, что не придётся будить её. Времени оставалось ничтожно мало…
— Доброе утро, — сказал я, заходя на кухню. Полина сидела за кухонным столом и медленно размешивала ложкой кофе в кружке. Я думал улыбнуться, когда Полина подняла голову, но поперхнулся собственной улыбкой — настолько затравленным показался мне её взгляд, которым она наградила меня исподлобья.
— Что-то случилось? — поинтересовался я, почти как она вчера, и сел рядом с ней на свободную табуретку. Полина сглотнула, и я заметил слёзы в её глазах.
— Зачем ты поцеловал меня вчера? — спросила она шёпотом и всхлипнула. — Не понимаю… Ты же…
Она запнулась, закрыла глаза — и из-под век по Полининым щекам медленно потекли ручейки прозрачных слёз.
Я не выдержал, подорвался с места и перетащил её к себе на колени. Правда, сел не на табуретку, а на пол — табуретка казалась слишком неустойчивой, боялся упасть.
Кафель на полу оказался прохладным, но сейчас мне было плевать.
— Я поцеловал тебя, потому что люблю, — прошептал я, целуя Полину в мокрые щёки. — Давно надо было признаться. Но я трусил, боялся потерять нашу дружбу.
— Врёшь! — почти воскликнула она, распахивая заплаканные глаза. — Зачем ты врёшь мне, Андрей?!
— Я не вру. — Я даже растерялся, услышав столь безапелляционное обвинение. С чего вдруг? — Я никогда не врал тебе, Поль.
— Да?! А это тогда что?!
Нетвёрдой рукой Полина достала мобильный телефон из нагрудного кармана домашней просторной кофты и начала что-то в нём искать. Она дрожала, причём вся — с ног до головы. Дрожали губы, дрожали пальцы, которыми она пыталась что-то листать в телефоне, и даже слезинка, застывшая на кончике её носа, тоже дрожала.