Тесные палаты на двоих. Санитар слегка подтолкнул замешкавшегося на пороге Виктора и закрыл за его спиной дверь. Знакомить новичка с обитателем комнаты он счел излишним.
Несколько минут прошли в молчании. Старожил – худой мужчина чуть за сорок – сидел на кровати, поджав ноги, и без особого интереса изучал вошедшего своими выцветшими серыми глазами. Несвежая пижама была ему явно велика, ворот сполз на плечо, обнажив костлявую ключицу. Не по возрасту морщинистое лицо выражало скуку.
– Я Эпсилон, – наконец произнес он. Голос был хриплый, такой же тусклый и усталый, как и его хозяин.
– Виктор…
– Нет, ты теперь Дельта, – заявил Эпсилон и ткнул в Виктора пальцем.
Проследив за указующим перстом, он и впрямь обнаружил на своей пижаме греческую букву “Дельта”. Маркировка на одежде нового знакомца тоже соответствовала прозвищу.
– Хорош торчать у двери, – в его голосе так и не стало больше приязни. – Садись на койку, слушай. Моя обязанность – растолковать тебе, где ты оказался и что тебя здесь ждет.
Он замолчал и повернулся всем корпусом к свободной кровати, застеленной колючим казённым одеялом. Виктор-Дельта потоптался ещё немного в ожидании продолжения, но Эпсилон попросту игнорировал его, вплоть до того момента, пока снова не обнаружил в поле зрения.
– Как тебя звали раньше – значения не имеет, – заявил он. – Раз ты здесь – значит, ты уже не тот, кто когда-то поставил свой первый автограф на их чёртовом бланке. Слишком много обменов. Ты теперь кто-то другой. Новое имя придумывать бессмысленно, так как здесь ты продолжишь меняться, и очень, очень быстро. Усек?
Виктор моргнул пару раз, помотал головой, но так и не нашелся с ответом.
– Ладно, объясняю по буквам. Центр только называется реабилитационным. Обещанные восстановительные процедуры – это на самом деле те же обмены, только крупные. Заведение у нас на полной самоокупаемости, да с большим профицитом. А то, что пациент не выздоравливает – так извините, необратимые изменения зашли слишком далеко, распад личности прогрессирует, обязуемся взять на вечное сохранение.
– Но ведь есть случаи выздоровления!
– Есть. Но тебя это не касается. За положительные обмены надо платить. Ты в состоянии? Так я и думал. В следующий раз воруй по крупному.
– Но…
– Молчи, слушай. Они не особо заботятся о том, как фрагменты стыкуются у донора, лишь бы клиенту подходило. Погрешности и нестыковки накапливаются, лишая тебя рассудка и тянут степень гражданского доверия всё ниже. Из-за этого ты иногда просыпаешься и обнаруживаешь на пижаме новую маркировку. Я уже три дня как Эпсилон.
Забудь о том, кем ты был. Ты не знаешь, из кусков какого дерьма тебя собирают, но я гарантирую, что это дерьмо и куски большие. От твоей исходной личности остается так мало, что нет нужды цепляться за имя. Ты – портрет, небрежно написанный дерьмом.
Дошло? Вижу, дошло. Так как тебя теперь зовут?
– В… – он осекся под тяжёлым взглядом выцветших глаз и спустя три бесконечных секунды прошептал. – Д… Дельта.
– Умница, – голос его все так же не выражал энтузиазма. – Далее… Вторая моя обязанность по отношению к новичку – предупреждение. Меня допускают к общению с людьми и позволяют жить в комнате с соседом. Это не значит, что со мной приятно иметь дело или что я безопасен. Я опасен. Никто не знает, когда у меня поедет крыша. Старайся не привлекать моего внимания. Не смотри в мою сторону. Не заговаривай первым. Никогда не спорь. В случае чего – сразу беги и зови на помощь. Мне плевать на тебя. Я говорю это лишь потому, что однажды, когда меня звали Гаммой, другой Эпсилон сообщил мне всё это. Ты сделаешь то же самое, когда станешь Эпсилоном сам.
И последнее. За Эпсилоном идет Зита и далее по алфавиту. Эти сидят в одиночках. Они окончательно съехали с катушек, но никто не знает, в какую сторону и насколько сильно. Вопросы?
Дельта отрицательно покачал головой.
– Скажи: “Вопросов нет, Эпсилон”.
– Вопросов нет, Эпсилон…
– Вот и хорошо. Вижу, всё правильно усвоил. Продолжай в том же духе. Целее будешь.
V. Лямбда
– Подъем, отморозок! На процедуры!
Лямбда уже давно не спал и у него было собственное мнение относительно того, кто именно здесь отморозок, но побоев он не любил и потому спросил только:
– Кто у меня сегодня?
– Не твоё дело, – буркнул санитар.
“Министр социального обеспечения. Третий раз за месяц. Старый алкаш совсем вразнос пошел”
– Представляешь, – ухмыльнулся Лямбда, когда они шли по коридору. – Два года назад я был простым работягой, а теперь изрядный кусок меня правит страной. Я по капле просачиваюсь во власть и даже, наверное, сочиняю какие-то законы. Вот ты бы какой закон принял, если бы был министром социального обеспечения?