Наконец-то Дмитрий Анатольевич кончил и, скатившись на бок, достал из прикроватной тумбочки пачку сигарет. Его не слишком довольный взгляд, едва касаясь, пробежал по мне.
- Что не так? – спросил он и, чиркнув зажигалкой, подкурил.
Странный вопрос. Наверное, всё ни так. Ни так его ревность. Ни так его расправа над соперником. Ни так я на кону для победителя. Ни так абсолютно всё. Но, похоже, Хозяин этого совсем не понимал. Ему даже в голову не приходила мысль, что всё это неправильно. Это жестоко и отвратительно, а ещё таким я его больше не хочу.
- Тебе нужно было тело? Вот пользуйся, но не жди, что я буду изображать радость, - отрешённо сказала я, даже не посмотрев на лежащего рядом Хозяина.
- А раньше изображала, - с упрёком, а, может, даже с обидой бросил он и выдохнул клуб дыма. – И даже очень убедительно.
- Может, я была единственная, кто был с тобой честен? Ты не думал об этом, Дима?
Сама не знаю, как это получилось, но я назвала его по имени, чем ударила ещё сильнее по и так задетому самолюбию. Он ведь мужчина с большой буквы и все женщины пищат в его руках. Хозяин резко подскочил с кровати, натянул штаны и, уже чуть ли не пыхтя от распирающей его злобы, часто задышал. Мои слова или имя так подействовали на него, но в серых глазах мелькнула боль. Та боль, которую такие люди, как он, стараются забыть, заставить себя не ощущать её, чтобы жизнь казалась намного легче, чем она есть на самом деле. Жизнь без мук совести, без души, без любви… жизнь без самой жизни, а только её пустое отражение в кривом зеркале гнусных и подлых поступков.
- Надо же, какая ты у нас честная, - сказал Хозяин и, прищурив глаза, оскалился будто волк. – Продаешь себя, а всё в святые метишь. Тело получил? Я получал его раньше и что-то это тебя не особо напрягало. Вопила подо мной, как самка орангутанга! Да, ты, мать твою, гуру продажной любви!
- Любовь не продаётся, - еле слышно просопела я и поспешила укрыться сбитым покрывалом. Его недобрый взгляд уж слишком внимательно рассматривал меня распластанную на этой чёртовой кровати.
Громкий смех Дмитрия Анатольевича заполнил собой комнату, накатами ударяясь об мои ушные перепонки.
- Сказала девочка из эскорта! – вдоволь насмеявшись, с издевкой подытожил знаток продажной любви.
- Я тебе не продавалась! – тут же оправдалась я и, так же быстро подскочив как минуту назад он, встала на высокие коленки, прижимая к себе край покрывала.
- Серьёзно? – изображая искренне удивление, спросил Хозяин и даже для пущей убедительности отступил на шаг от кровати.
- Я не взяла у тебя ни копейки! – настаивала я на своём, а сама уже готова была наброситься на Дмитрия Анатольевича с кулаками, чтобы, пусть и посмертно, но отстоять свою женскую честь.
- А ты, что думаешь, твою машину бесплатно починили? Заработала, - поскудненько расплываясь в улыбке, сказал меценат продажных женщин. – Деньги ты, конечно, не взяла, но я в долгу не привык быть. Вот и расплатился ремонтом. Так что, если не устраивает продажная любовь, можешь вернуть бампер.
- Иди у больных детей отбери свой бампер! Тебе ведь не привыкать последнее забирать и на горе наживаться?! – возмутилась я.
Вот сволочь, а? Бампер припомнил! Мелочный гад! Во мне уже клокотала нарастающая ярость, полностью отключающая моё хваленое чувство самосохранения. Хозяин внушающий одним только своим взглядом дикий ужас в окружающих его людей, в то мгновение казался мне обычным обнаглевшим мужиком, которого давно никто не ставил на место. И не страшный он вовсе! Психует, что девка тупо с ним не кончила. Ищет причину не в себе, а в ней, попутно сваливая на неё своё фиаско. Вот! Какой тут Хозяин? Какой тут криминальный авторитет? Обычный мужик и только.
И в конец осмелев, я выдала убийственную речь о правах Хозяина относительно меня:
- А ещё я поехала к тебе тогда, только потому что меня слёзно молила Алёна не губить её! Сама я ни за какие коврижки и носа бы не сунула в твою берлогу! Я не на помойке себя нашла, чтобы с разными бандюгами и зэками спать! И какое же было моё удивление, когда я вместо расписного вора увидела понравившегося мне на яхте мужчину! Дура! Тысячу раз дура! Пошла на поводу собственных чувств, решив, что ты не такой уж и пропащий человек! С тобой я надеялась на большее, чем просто ночь! Я не взяла деньги потому что за любовь не платят! А ты во второй раз так больно кинул меня! Нет, уже в третий, - сбавила я обороты своего гнева. Сердце бешено билось в груди, а от надрывных слов не хватало воздуха. – Я не назвала тебе цену тогда, так ты ценой чужой жизни купил меня. Только, Дима, я не вещь. Я человек, у которого есть душа. И моей душе ты сегодня стал омерзителен.