Трясущейся рукой проворачиваю замок и в полуобморочном состоянии отступаю вглубь квартиры. Бросаю беглый взгляд в сторону окна. Может, там спасение от Кастета? Всё же лучше сдохнуть, чем снова испытать кошмар насилия… За доли секунды тысячу раз прокручиваю в мыслях своё свободное падение с двадцатого этажа. И столько же раз представляю, как мои ошмётки отдирают от асфальта работники труповозки. Не самые красочные виды я вам скажу. Одно радует, что этого я уже лицезреть не буду. Моя жизнь закончится… И Кастета больше не будет. По крайней мере, меня в его жизни. И меня не будет… Я уйду в прошлое. Стану чьим-то воспоминаем. Если, конечно, хоть кто-то станет меня вспоминать.
После изнасилования у меня долгое время никого не было. Боюсь. Боюсь снова ощутить ту страшную, невыносимую, раздирающую боль. Мой гинеколог говорит, что в этом плане я вполне полноценная женщина. Разрывы срослись, и после пластической коррекции совсем не заметны. Всё исправно функционирует. Даже есть частичная чувствительность. Только меня будто током бьёт, когда представляю, как какой-то мужик пихает в меня свой член! И очередной приступ паники заставляет горстями пить успокоительные таблетки. Я физический и психологический инвалид. И мне с этим жить… Вернее, я живу с этими паническими атаками уже не один год. Антидепрессанты спасают, но ненадолго. Как только их действие заканчивается, меня снова колошматят ночные кошмары и в каждом мужике я вижу бородатую рожу твари жестоко изнасиловавшей меня.
А окно так призывно манит… иди ко мне и избавь себя от боли…
- Алёнаааа, - протяжно мычит Кастет, переступая через порог, - ты чё дрыхла? – Вопрос не требующий ответа, подкрепляется широким жестом. А, именно, бросанием букета мне под ноги. – Знаешь, сука Ритка не дала и я решил приехать к тебе. Чё по чужим бабам мотаться, когда под боком ты, да? – и делает шаг ко мне.
Стою и дрожу, как осиновый лист на ветру. Новая волна паники накрывает с головой. Отступаю. Пытаюсь успокоиться. Глубоко дышу.
Нужно сконцентрироваться! На чём-то заострить своё внимание, чтобы справиться с панической атакой. Мои глаза падают на пол. Цветы. Белые лилии… любимые цветы моей мамы и мои, к стати, тоже. Сердце замирает на мгновение. Мысли путаются, и в этом хаотичном танце я ловлю только одну более чёткую и ясную.
«Он изнасилует меня на любимых цветах моей матери…». Мозг отключается, в попытке себя защитить от панического страха, а тело бросается к окну.
Ничего не помню. Ничего не знаю. Только чьи-то сильные руки всё ещё держат меня на этом свете. Так крепко держат, что шевелиться не могу. Медленно прихожу в себя. Грудью ощущаю сумасшедшее биение чужого сердца. Оно сквозь ребра, мышцы и рубашку добивает до меня свой срывающийся ритм.
- Алёна, ты чё? Алёна, я же не убивать тебя пришёл. Алёна, я так потрахаться, - шёпот возвращающий меня в реальность.
Кастет так испугался, что в одночасье отрезвел. Лишь его перегар, словно нашатырь, заставляет меня морщиться и искать глоток свежего воздуха. Верчу головой. Окно всё ещё распахнуто. Под ногами ощущаю стебли лилий. Бутылка коньяка валяется на ковре, нещадно поливая его своим содержимом. Белый ковёр придётся выбросить. Раз думаю о бытовых мелочах, значит прихожу в себя. Прихожу в себя, и тут же осознаю, что меня обнимает МУЖЧИНА! Впервые после ЭТОГО меня к себе так близко прижимает мужчина. Дрожь с новой силой пробегает по телу.
- Лучше убей! Пожалуйста, лучше убей! Я не выдержу! Я больше этого не выдержу! – умоляю его и давлюсь слезами.
- Успокойся, девочка, не трону я тебя, - растерянно шепчет Кастет, и оттаскивает меня подальше от окна. Усаживает в кресло. Потом мигом закрывает окно и, косясь на меня, говорит. – Так спокойней будет.
Мотаю головой. Вряд ли, мне с ним будет спокойно. Ствол торчит из-под куртки. Вжимаюсь в кресло, следя за каждым движением ночного гостя. Особенно, за мелькающим оружием и снова плачу. Даже жалею себя. Ну, какая же я сейчас никчёмная, слабая, сама себе противная. И ему, наверное.
- Так это я тоже уберу, - вытаскивая из кобуры пистолет, а из кармана кастет, он открывает комод и бросает их туда. – Ну, хоть вам сегодня повезло, - со вдохом сказал бандит, полюбовавшись моим нижним бельем, и, поворачиваясь ко мне, спросил. - Теперь не страшно?
- Страшно, - заикаясь ответила я.
- Вроде, бабам нравлюсь, а тебя что за муха укусила?
Он шаг ко мне. Я чуть не лезу на спинку кресла. Закрываю глаза, зная что все обещания мужиков по воде вилами писаны. В моей жизни ни один мужчина ни разу не исполнил своего обещания. Разве что обещания испортить мне жизнь. Вот эти клятвы они горазды воплощать в реальность. Но Кастет действительно не собирался трахать меня. У бедолаги пропало всякое желание, когда он увидел меня на подоконнике. Это надо ж так испугать девку, чтобы она в окно сиганула от страха. Такого с Кастетом ещё никогда не было. И, присаживаясь напротив, матёрый бандит лишь с недопониманием рассматривал меня.