Самого Старика я все это время не видел. Задания мне передавал его заместитель Олдфилд. Соответственно, я не знал, что охрана Президента передана другим людям и Мэри вернулась на базу. В баре Отдела мы встретились с ней совершенно случайно.
— Мэри! — крикнул я, споткнулся и чуть не полетел на пол.
На ее губах медленно расцвела сладостная улыбка. Она подвинулась, чтобы я сел рядом, и прошептала:
— Здравствуй, милый!
Мэри не спрашивала, чем я занимался, не дулась за то, что я пропал, и даже не жаловалась, что меня не было слишком долго. Что прошло, то прошло.
Зато я говорил без умолку:
— Нет, это просто замечательно! Давно ты здесь? Когда тебе обратно? Слушай, давай я тебя чем-нибудь угощу? О, у тебя уже есть. — Я начал было выстукивать на клавиатуре заказ для себя, но рюмка появилась на столе сама. — О! Как она здесь оказалась?
— Я сделала заказ, когда увидела тебя в дверях.
— Мэри, я тебе уже говорил, что ты бесподобна?
— Нет.
— Тогда слушай: ты бесподобна!
— Спасибо.
— Надолго ты освободилась? — спросил я.
— До вызова. Сейчас все увольнения до вызова.
— Но… И давно ты отдыхаешь?
— Со вчерашнего дня. Сижу здесь и жду тебя.
— Со вчерашнего дня! — Весь предыдущий день мне пришлось читать пентагоновским шишкам лекции, глупые лекции, которые совершенно их не интересовали. Я вскочил. — Хватай свои вещи. Мы уходим, — сказал я.
Она даже не спросила куда, просто встала. Я поднял свою рюмку и одним глотком вымахал содержимое. Мы даже словом перекинуться не успели, как оказались наверху, на пешеходном уровне. Только тут я спросил:
— Так. Где ты хочешь, чтобы мы поженились?
— Сэм, мы ведь это уже обсуждали.
— Конечно, теперь мы просто это сделаем. Так где?
— Сэм, дорогой мой, я сделаю, как ты скажешь. Но я по-прежнему против.
Я схватил Мэри за руку, молча потащил к такси и, только когда мы забрались в машину, обиженно спросил:
— Ладно. Почему ты не хочешь за меня замуж? У тебя есть какие-то причины?
— Но зачем, Сэм? Я и так твоя. Тебе не нужен контракт.
— Как — зачем? Потому что я тебя люблю, черт побери!
Мэри какое-то время молчала, и я уже начал думать, что чем-то обидел ее. Потом наконец ответила, но так тихо, что я едва ее расслышал.
— Раньше ты мне этого не говорил, Сэм.
— Как же? Не может быть!
— Нет, я уверена, что не говорил. Почему?
— Видимо, по недосмотру. И я не совсем понимаю, что означает слово «любовь».
— Я тоже, — тихо произнесла она. — Но мне нравится, как ты это говоришь. Скажи еще раз, а?
— О'кей. Я тебя люблю. Я люблю тебя, Мэри.
— Сэм…
Она прижалась ко мне.
— А ты? — обиженно спросил я.
— Я? О, я тоже тебя люблю, Сэм. С тех самых пор…
Я думал, она скажет: с тех пор, как я заменил ее в операции «Интервью».
— С тех пор, как ты залепил мне пощечину.
Ну, где тут логика?
На посадочной площадке к северу от города я взял напрокат машину — развалюхе исполнилось лет десять, но там стоял автопилот, так что нас она вполне устраивала. Мы облетели город по кругу, срезали над Манхэттенским кратером, и я запрограммировал автоматику. Меня переполняло счастье, и в то же время я ужасно волновался, но затем Мэри меня обняла… Не знаю уж, сколько прошло времени, но скоро — слишком скоро — послышалось «БИП! бип-бип БИП!» радиомаяка в моей хижине. Я высвободился из объятий и направил машину на посадку.
— Где это мы? — спросила моя жена сонным голосом.
— Над моей хижиной в горах, — ответил я.
— Я даже не знала, что у тебя есть хижина. Думала, мы летим ко мне.
— Там же полно капканов! И кстати, это теперь не моя хижина, а наша.
Она снова меня поцеловала, и я чуть не врезался при посадке в землю. Мне пришлось уделить несколько минут машине, а Мэри тем временем пошла вперед. Я ее догнал уже у дома.
— Бесподобно, милый!
— Адирондак! Этим все сказано, — согласился я.
Солнце висело над самым горизонтом, а легкая дымка, окутывавшая горы, придавала пейзажу какой-то особенный, удивительно объемный вид.