Прибывших во Флоренцию избирателей город встретил огромными лозунгами:
ГОЛОСУЙТЕ ЗА УРИЮ!
УРИЮ ВЫБИРАЕТ НАРОД!
Низкие налоги! Рабочие места для всех!
Прекрасное социальное обеспечение!
Безмятежная старость!
За три дня до выборов Пэдуэй устроил неофициальный прием — с выпивкой, закуской и бурным гулянием. Для этого ему пришлось влезть в долги. Вернее, в долги пришлось влезть несчастному Урии, так как в своих личных финансовых делах Мартин тяготел к бережливости и экономии.
Пока он скромно держался в тени, Урия произнес речь. Как потом узнал Пэдуэй, никто и не думал, что Урия такой великолепный оратор. Мартин сам написал текст речи и целую неделю обучал Урию искусству риторики.
Когда все осталось позади, друзья позволили себе расслабиться за бутылочкой бренди. Два других претендента сняли свои кандидатуры. Исход выборов казался предрешенным.
Вдруг в комнату вбежал запыхавшийся посыльный. У Пэдуэя давно уже сложилось впечатление, что люди к нему именно вбегают и непременно задыхаясь.
— Теодегискель во Флоренции!
Пэдуэй не мешкал. Он узнал, где Теодегискель остановился, взял несколько первых попавшихся готских солдат и отправился его арестовывать. Выяснилось, что Теодегискель с шайкой своих дружков занял лучший в городе постоялый двор, просто-напросто выкинув прежних жильцов и их вещи на улицу.
Мартин с солдатами вошел в копону, где вся компания, еще не переодевшись с дороги, торопливо насыщалась. Теодегискель оторвал глаза от блюда.
— А, снова ты… Чего тебе надо?
Пэдуэй объявил:
— Я имею ордер на твой арест за нарушение приказа и оставление поста, подписанный Ур…
— Ja, ja. Ты, наверное, думал, что я спокойно буду сидеть в глуши, пока вы во Флоренции проводите без меня выборы? Но я не из таких, Мартинус. Нет! Я кандидат, я здесь, и я не забуду твоих козней, когда стану королем. Вот уж чего у меня не отнять — всегда все помню.
Пэдуэй обернулся к своим солдатам:
— Арестуйте его!
Заскрипели отодвигаемые стулья; молодчики из свиты Теодегискеля вскочили, схватившись за мечи. Солдаты не двинулись с места.
— Ну! — рявкнул Пэдуэй.
Старший из солдат робко кашлянул.
— Видишь ли, господин, мы понимаем, что ты наш начальник и все такое прочее. Но с этими выборами… откуда нам знать, кто здесь через несколько дней будет распоряжаться? Арестуем мы этого молодого человека — а если его изберут королем? Нам ведь тогда придется несладко, верно, господин?
— Что-о?! Ну, я вам!.. — От возмущения Пэдуэй лишился дара речи.
Солдаты стали потихоньку выскальзывать за дверь. Молодой знатный гот по имени Виллимер шептал что-то на ухо Теодегискелю, то немного вынимая меч из ножен, то вкладывая обратно.
Теодегискель покачал головой и обратился к Пэдуэю:
— Похоже, ты пришелся не по душе моему другу, Мартинус. Он клянется нанести тебе визит сразу после выборов. Так что для твоей же пользы советую поскорее уехать из Италии — на отдых. Честно говоря, я с трудом уговорил его не наносить визит сейчас.
Солдаты ретировались, Пэдуэй наконец сообразил, что лучше подобру-поздорову уносить ноги, пока эти высокородные бандиты не сделали из него отбивную котлету.
Собрав последние остатки самообладания, он промолвил:
— Тебе должно быть известно, что дуэль запрещена законом.
По-прежнему благодушно-наглый, Теодегискель ухмыльнулся:
— Известно, известно. Но запомни; я буду издавать законы. Считай, что тебя предупредили. Вот уж чего у меня…
Пэдуэй не дослушал очередную тираду Теодегискеля в честь собственных неисчерпаемых достоинств, а выскочил за дверь, дрожа от ярости и унижения. Когда он закончил себя ругать последними словами и надумал вызвать личный отряд византийских наемников, было уже поздно. Теодегискель собрал вокруг постоялого двора огромную толпу приверженцев, и разогнать их могло только крупномасштабное сражение. К тому же, прознав о случившемся, Урия начал бормотать что-то о благородстве и справедливости.
На следующий день, тяжело отдуваясь, в кабинет Пэдуэя ввалился Томасус-сириец.
— Как поживаешь, Мартинус? Не хотел пропустить ничего интересного, вот и приехал из Рима. Со мной вся моя семья.
Это говорило о многом, ибо семья банкира состояла не только из его жены и четырех детей, но и из престарелого дяди, племянника, двух племянниц, а также черного раба Аякса с женой и детьми.