Здания второго ряда, похожие на первые по форме и размерам, были открыты, их даже можно было осмотреть. Оставив попутчиков снаружи, Рассел вошел в одно из строений и понял, что это своего рода склад — стены состоят из низких длинных полок, на которых аккуратно сложены металлические, пластиковые и керамические предметы совершенно непонятного назначения.
В следующем здании Рассел обнаружил то ли цех, то ли лабораторию, где трудились пауки-роботы. Рассел чувствовал, что они знают о его присутствии, но не обращают на него внимания и спокойно занимаются своим делом. Пробыв в «цехе» какое-то время, Рассел так и не смог разгадать, что же делают пауки.
Начав нервничать, Анна позвала его, и когда Рассел вышел на свет Божий, он стал рассказывать ей и Фарну об увиденном, и только тогда понял, что не заметил никаких источников света, а между тем там было светло, словно здания имели стеклянные стены.
Время шло, солнце миновало зенит, и Рассел стал торопиться. Он хотел приблизиться к башне, увенчанной зеленым шаром. Шар был настолько огромным, что внушал трепет; с другой стороны, он был так невесом, что казалось, легкое дуновение ветра может его унести. Но, приближаясь к башне, путники увидели еще одну группу зданий совершенно другого типа. Их было всего пять, из камня или бетона, построенных в форме конуса. Высота их была метров тридцать, и каждый дом имел низкий и узкий вход. Рассел прополз внутрь и попал в полутемное помещение. Когда глаза его привыкли к темноте, он увидел, что внутри ничего нет, кроме пластиковых шестов, вставленных в стены, под углом к стене. Если бы эти шесты (диаметром в 10–12 сантиметров) продлить немного, они встретились бы в центре здания, как спицы огромного колеса, обод которого вделан в стену. Каждая «спица» была лишь четырех-пяти метров в длину, но их было так много, что и считать не стоило.
Рассел вышел к Анне и Фарну.
Троица подошла к основанию огромной колонны. Только здесь они почувствовали ее колоссальные масштабы: она вонзалась в небо так высоко, что у них закружилась голова, когда они взглянули на зеленый сюрреалистический шар, бросающий фантастический свет на окружающую местность.
Рассел чувствовал странную опустошенность. Не было больше страха, но не было и воодушевления. Рассел не мог сказать, что же он, в сущности, ожидал здесь увидеть, но только не такую пустоту и безразличие. Он начинал думать, что им придется вернуться за лодкой, так и не приблизившись к тайне их «тюремщиков».
И башня, и шар были огромны, молчаливы и непостижимы. Может быть, это не что иное, как чудовищный погребальный монумент? И что же — побывать на краю гибели только для того, чтобы обнаружить памятник какой-то неизвестной расе?
Но для кого же тогда эти машины, склады, пауки-роботы? Рассел обессилел, голова у него болела. Посмотрев на лица своих друзей, он увидел те же следы усталости и разочарования.
— Мы ничего не получили, — горько сказал он,
— и не узнали ничего нового. Надо поесть и вернуться к лодке еще до захода солнца, к тому времени нам понадобится хороший отдых.
И в этот миг они услышали звуки, напоминающие далекие раскаты грома.
Гром приблизился и, расколов небосвод, стал словом.
— Приветствуем вас! — произнес Голос. — Рувиры шлют привет своим детям!
Внезапно все вокруг засияло и пришло в движение. Воздух наполнился трепетом пестрых, переливчатых крыльев.
Глава двадцать восьмая
Рувиры не были ни эльфами, ни дьяволами. Это были люди. Они умели плотно закреплять свои гибкие, как у ящериц, тела (вот, оказывается, для чего «спицы» в домах) с помощью присосок, расположенных на хвосте. Внешне они напоминали земноводных, но на теле каждого было по две пары коротких рук, две пары блестящих прозрачных крыльев, а голову обрамляли сверкающие золотые локоны. Своими печальными лицами янтарного цвета они напоминали морских коньков.
И все же это были люди.
Рассел не испытывал никакого страха, скорее трепет.
Рувиры стремительно приземлились и расположились вокруг фундамента башни, застыв в неподвижных позах и опираясь на хвосты. Время от времени кто-то взмахивал крыльями, но все они рассматривали троих землян с выражением полного спокойствия.